– Мама, – грудь Наташи бурно вздымалась, – мама, я прошу тебя…
– Просить надо было раньше. Просить дать тебе умный совет. Чтобы ты не совершила глупость. А сейчас – какой толк? Хорошо, хоть время есть…
– Какое время?!
– Исправить ошибку. Скажешь, не так?
Наташа опустила голову. И чуть слышно произнесла:
– Так…
Мать вплотную подошла к ней и стиснула руку:
– Дура ты, дура! Хорошо хоть время есть… Пока есть.
– О чем ты?
Светлана Громова отошла к окну и посмотрела на темную улицу, лишь кое-где освещаемую тусклыми фонарями. С освещением в их районе было не очень. Как, собственно, и со всем остальным.
– Этот Владлен Валентинович – он мне прямо сказал: «Женюсь только на девственнице». А я, дура старая, сказала ему – «Моя дочь девственница и есть». А теперь я могу только сказать – «была». Ведь так, дура горькая?
Наташа разрыдалась:
– Так! Но я не думала, что он вообще приедет… что вспомнит обо мне. Он же вел себя так странно… Точно ему это одновременно и нужно – и не нужно. А я – живой человек, я не могу так. Жизнь-то проходит…
– Знаешь, дочь, я бы поняла одно – если бы ты отдала свою девственность какому-то нормальному парню. Но этот Денис… Что в нем красивого, кроме джинсов? Да и те китайские…
– Давай просто скажем Владлену Валентиновичу, что из нашего проекта ничего не вышло, – глухо предложила Наташа. – И что ему нечего приезжать в Сызрань. Вот и все.
– Думаю, – медленно произнесла мать, – что это только заставит его побыстрее приехать. Чтобы наказать тебя так, чтобы ты на всю жизнь запомнила. Разве не поняла еще, что он за человек?
– Нет. Не поняла еще. – Лицо Наташи пошло пятнами. – А если ты такая умная, если ты все заранее поняла – насчет него и насчет Дениса – чего же тогда не оттащила Дениса от меня? Вцепилась бы в него, как кошка, и оттащила! Чего ты молчала и молча смотрела?
Мать пожала плечами:
– Потому что недалеко от тебя ушла. Потому что такая же примерно дура. А ты думала, в кого ты такая? – Она отбросила волосы со лба. – Ну ладно, дело сделано, и разговорами тут не поможешь. То, что порвано, теперь придется зашивать.
– Швейной машинкой? – От собственной неловкой остроты Наташу чуть не стошнило.
Мать покачала головой:
– Уж не знаю, чем они это делают в Самаре – но берут за это стоимость сразу нескольких машинок. Так что, видно, швов будет много – и все из каких-то золотых нитей. Все, иди ложись спать – а завтра прямо с утра поедем, о машине я уже договорилась.
Когда Наташа Громова вышла из клиники, где ее сделали операцию по восстановлению девственной плевы, и увидела мать, спешащую ей навстречу с букетом алых роз, она переменилась в лице:
