…Помню, как злило появление в кухне соседского деда, стоило мне выйти из своей комнаты, но разве я мог предположить, что когда-нибудь мне этого будет не хватать. Не просто так, а до слёз.
Всё, что у нас есть…
Лук месяца натянут, но направлен долу, ущерба не несёт. Вокруг – следы его промахов и попаданий в цель, – звёзды и туманности. Всё, над чем старается месяц – для благозвучия гармонии40, любое, что делается человеком, происходит из стремления познать истину или миновать осведомлённости, бежать от неё, как можно скорее и дальше. Обратись он к ней лицом, не было бы нужды в обретении непорядка смятения, и освободилось бы бытие для воспевания и созерцания дара правды, блага любви. Но так сложно пробиться сквозь дебри собственного невежества и косности, недоверия… недостатка веры. Даже вооружившись устремлением и надеждой, как побороть страх?
Солнце обжигает и сушит горшки, всё из той же глины. Человечество в веках наполняет их слезами и болью, не понимая, – удержать себя как. Не учась, не научившись, не умея того. И замирают ненадолго солнечным бликом на поверхности воды, в той же степени неуловимым и беспечным, как он, столь же вечным и прекрасным, как всё, что вмещает наш разум41, минуя рассудок42 и страх. А про что он? Да неужто же надо всё произносить вслух?!
Лук месяца натянут, стрелы его точны через раз. Ну и пусть, пусть так. Это всё, что у нас есть… пока.
Бульварный романъ
Неким тёплым летним вечером, на веранде загородного дома, изящная немолодая женщина, с грустной улыбкой зажигала свечи на именинном пироге. По одному лишь виду сложно было предположить, кто она такова. Появление на пороге властной, дорого одетой особы, было встречено ею спокойно, но почтительно.
– Няня, мы с супругом посоветовались, и решили отказать вам от места. Ваши услуги больше не потребуются.
Слегка запрокинув голову к небу, чтобы не испортить излившимися внезапно слезами кремовые надписи на пироге, няня увидела, тонкую рыхлую линию облака. То таяло, словно мокрый снег, упавший на тёплую землю, и шаталось из стороны в сторону, будто зацепившаяся за водоросли, застиранная течением реки лента. Так жизнь раскачивала её в очередной раз, прежде чем вырвать из знакомой обстановки, лишить привычного распорядка, но, самое главное, – близости к детям, которым успела полюбить всем сердцем.
Не оборачиваясь, чтобы не выказать слёз, няня прошептала:
– Сколько у меня есть времени, чтобы собрать вещи?
