– Ага! – понятливо воскликнул безопасник. – И все плоды работы отправляются прямиком в канализацию. Обидно, конечно… Но ведь в последний-то раз получилось.
Толстяк барабанил пальцами-сосисками по колену. посопел, словно был чем-то недоволен или обижен.
– Получилось, – согласился вынужденно, через силу. – Биологические связи, безусловно, заработали, но мы не знаем, каким образом это получилось. И уж вовсе непонятно, как стимулятор может существовать без организма-носителя? Самостоятельно передвигаться, приобретать и сохранять форму? По всем расчётам он не должен этого уметь. Да ещё и напасть на человека! Для этого он должен был почувствовать угрозу, исходящую от человека, принять решение о защите и реализовать его. И вот вопрос – чем? Чем он мог чувствовать, решать, исполнять? Мы создавали просто инертную массу, которая вообще нежизнеспособна без человека-носителя. На все эти вопросы мы не сможем ответить, пока не обнаружим шар.
Помолчал, посопел.
– И самый неприятный момент…
– Охранник? – проявил догадливость собеседник.
– Именно. Спецслужбы Ассоциации уже знают, конечно же, о нашем ночном переполохе. Знают, что есть пострадавший. Безусловно, они попытаются его заполучить, и если у них это получится… Не мне вам рассказывать о современных методах допроса. Опытный специалист, зная тему наших исследований, очень быстро сделает надлежащие выводы.
– Я приставил к нему охрану, – заверил безопасник. – И в вестибюле, и возле палаты дежурят мои люди.
– Ах, бросьте! На кону такие деньги, что нашего свидетеля целая дивизия защитить не сможет.
* * *
Назвать сном то, что происходило с Максимом ночью, мог только абсолютно бессердечный человек. Он всё время ужасно потел, отчего постель превратилась в один большой, влажный ком. При этом зубы стучали от озноба, кожа покрылась мурашками, а из раскрывшихся пор кожи сочилась слизкая, студенистая масса, размазываясь по простыни серыми, отвратительными разводами. Время от времени ему казалось, что под кожей ползают неведомые существа, пробуравливая ходы в живой плоти и точат её, перетирая в мелкую труху. Едва успевая забыться, тут же с криком просыпался, вскакивал, затравленно озираясь по сторонам и утирая мокрое лицо рукавом больничной пижамы. В проёме открытой двери немедленно появлялось встревоженное лицо охранника и приходилось успокаивать его, с трудом превозмогая собственную немочь. Оставленные врачом таблетки выпить не смог – его тут же вырвало мерзкой на вид жидкостью белого цвета, а затем и вовсе пошла ядовито-жёлтая пена. Содрогаясь в приступах рвоты Максим, размашистым движением руки, отправил все таблетки под кровать, от греха подальше.
