– Я подала прошение о переводе. Сегодня утром.
Ей пришлось снова отвернуться и стирать слезы с лица руками. Зачем с ней так? Она всего лишь девочка. Маленькая глупая.
– Я знаю. Извини, они не могли не сказать мне как руководителю. Снова будешь летать?
Алиса кивнула. В глаза она не смотрела. Утром она готова была пуститься в пляс от радости. Ее муки закончились. Сейчас все немного изменилось.
– Может останешься? – грустно спросил Иштоян и его вечная печаль в глазах удвоилась.
Но она не осталась.
И все же им удалось обхитрить малыша Нельсона. Ночью, под неусыпным надзором видеокамер робот Владлен исчез. Что примечательно, даже после нескольких возмутительных промахов при обслуживании, из-за чего он остался практически голодным, Нельсон не пожаловался и не попросил заменить обслуживающего, хотя мог. Просто замкнулся. В нем уже закрепился свой метод решения проблем.
Этой ночью Нельсону снилась Камария. Наглотавшись таблеток, чтобы расхрабриться, она кричала ему в лицо: «Смотри, что ты наделал со своим амулетом! Я всем расскажу, что это твоя работа». Это было неумно с ее стороны, лучше ей было помолчать. Они ждали транспорт на следующее утро. К тому же никакого амулета у него не было.
Амулет придумал дедушка. Он свято верил в его существование. Впрочем, дедушка был прирожденным артистом и во что он верил или не верил, никто не знал. Он из многого в своей жизни сделал тайну. Потомственным колдунам положено быть загадочными и выглядеть значительно, напускать на себя важность по поводу и без повода. Семья Мутонга жила по написанным дедушкой сценариям, из которых он умел мастерски извлекать выгоду, привлекая внимание телевизионщиков. Разоблачить его было невозможно, он был выдающимся плутом и комедиографом. Джозеф Мутонга не имел и четверти его талантов.
Узнав, что для продолжения политической карьеры сын решил перебраться с семьей в Америку, он взял за руку внука и отвел его на берег озера. Чудесный был день, яркий, солнечный. Огромные белые пеликаны, выстроившись в воде полукругом и производя невообразимый шум хлопающими крыльями, сообща загоняли испуганную рыбу на мелководье. Гибкие шеи их были перетянуты ошейниками, чтобы они не могли проглатывать добычу. На желтых дюнах шелестели о чем-то тоненькие пальмы. Расположившиеся в скудной тени пальм мужчины в просторных рубахах и соломенных шляпах лениво переговаривались, ожидая, когда пеликаны до отказа набьют рыбой свои подклювные мешки и вылезут на берег, чтобы с ними поделиться. Вдали по синей глади озера скользила одинокая парусная лодка.
