–А ну вас, – обречённо махнула на него рукой хозяйка дома, – идите, он вас догонит, – схватив за рукав удержала, собирающегося было, шагнуть через порог, Алексея Петровича. Прикрыв дверь, и ткнувшись лицом в плечо мужа, попросила, говоря куда-то прямо в сердце:
–Малыш, я тебя прошу, очень прошу, держи себя в руках…, чтобы ни случилось…, и возвращайся поскорее…, я ждать буду…
–Так он точно один вернулся? Без двадцати двенадцать? – сбежавший в нетерпении ниже на один пролёт, капитан оглянулся на неспешно спускающегося по лестнице дядю Колю.
Отдавший свою палку Алексею Петровичу, идущий придерживаясь одной рукой за перила, а другой за правую руку соседа, пацана, которому, в детстве, не раз и не два, выкручивал "ухи" за хулиганство, так же как и Пашке, и своим внукам и остальной дворовой шантрапе, и которые тем не менее постоянно хороводились у него в квартире, время от времени разгоняемые приходящими делать уборку многодетными дочерями, "аксакал" многоквартирного дома подтвердил:
–Точно-точно. Только молитвочку, Угоднику, дочитал, и собирался присесть, псалтырьку почитать, слышу машина во дворе взревела, подошёл к окошку, форточку прикрыть, а то холодом, что-то потянуло, смотрю, Пашка с пакетом, неторопливо так, к своему подъезду, глянул на часы, думаю, а чего он?, раньше вроде, никогда всенощные, ни на Пасху, ни на Рождество, не пропускал, как бы там и что бы там у него не случалось…
–Ну, а что такого то? – удивился "формальноправославный" христианин, – вы же, вот, тоже не были – и ничего.
–Не был, не был, – огорчённо закивал головой старик, – не пускают меня, девки мои, никуда, в последний раз, в церковке, на Миколу зимнего, кое-как, – остановившись у подъездной двери и напяливая, поданную Алексеем, вязанную шапку, на совершенно лысую от дремучей старости, голову, – Танюшку(младшая дочь) с Верочкой(внучка от средней дочери), уговорил, уважили, сводили. Да не сводили, на руках считай всю дорогу туда и обратно, и там, как курицы вокруг меня, и смех и грех, ну Слава Богу – хоть так. Это твоё счастье, капитан, что сейчас утро раннее, дрыхнут они все(постоянно снующий туда-сюда, неугомонный рой многочисленного потомства), а то бы ты, ни в жисть, меня из дома не выковырял. Они ж у меня – дуры дурами, не то, что – его жинка…, понимающая.
–Дедушка, а сколько Вам уже? – спросил, отпустив подъездную дверь Александр Иванович, и, пристраиваясь с правого боку, помогая спуститься по скользким ступенькам.
