–Машенька…, миленькая…, может всё-таки не надо? – голос Алексея дрогнул от неизъяснимой жалости к себе и к ней.
–Алёшенька, не надо опять…, умоляю тебя…, ты же сам сказал, что, если он благословит, тогда ВСЁ, – подбородок готовой расплакаться Жанны дрожал как у маленькой, несправедливо обижаемой девочки, – Малыш, ну сколько уже можно меня мучать?
–Ну, ладно, всё, прости, прости, – решительно, как перед прыжком в холодную воду, выдохнул Алексей, притянув девушку к себе, чмокнул в лоб, – иди.
Понурая, как ведомая на заклание овечка, Жанна с усилием заставив себя отпустить его руку, побрела вперёд.
"Господи! Что мы делаем? Господи! Зачем? Вон она как идёт, носками загребает, как будто на верёвке её волокут. Мучать…ох, ненаглядная моя, сколько у нас ещё скорби впереди, это ещё даже и не цветочки были…"
–Ну всё, ну всё, ну ладно, ну ладно, – ласково шамкал беззубым ртом батюшка. Накрытая епитрахилью, находящаяся "под Крылом Божьим", исповедница вся дрожала, слегка подвывая от раздирающих её рыданий. Неуспеваевыемые вытираться с мокрых щёк слёзы, капали то на распятие, то на евангелие, – ну, что ты мне тут, за "вселенский потоп" устроила? – обняв обеими руками за голову, притянул к своей груди. Исповедница завыла в голос, "волчий крик" жутким эхом метнулся в абсолютно пустом храме. Батюшка успокаивающе помахал в сторону подскочившего было со скамейки Алексея Петровича и присевшего рядом с ним нового, молодого настоятеля…
–Благословлю я вас…, ты ж от своего не отступишься – хоть на куски тебя режь, – прожевал сквозь заросший рот, произнеся разрешительную и снимая с головы Жанны епитрахиль, прошедший через ВСЁ православный.
–Батюшка, я понимаю, я всё понимаю, что не легко с ним будет, но и без него мне не жить, я пробовала, не получается, хоть в петлю головой… – радостно затараторила Жанна.
–Ну, ну, ну! – властно-грозно прервал Священник, – это, что ещё такое? Только что Поисповедалась!
Махнув рукой подозвал обоих мужчин:
–Всё. Отгулялся ты, Лёха, отхолостяковал. Захомутала она тебя. В-общем, сразу после поста Повенчаю вас, можете заявление подавать, – повернувшись к трепетно слушающему его, сорокалетнему, уже вовсю седеющему, настоятелю, – Колька, запиши этих полудурков на…, – назвал число, – да, и проследи, чтобы всё правильно подготовили, исповедь перед Таинством сам у них примешь, а само Действо я проведу… Пшли вон, отсель, окаянные, – "благословив", погрозив сжатым кулаком, на облегчённо кланяющихся, не желающих уходить, жениха и невесту, побрёл назад в алтарь, – мало у меня, своих грехов мерзостных, перед Господом смердят, вы ещё добавляете…
