–Милая моя, родная моя, – тихо заговорил в затылок притиснувшейся к его груди, Господом предназначенной, половине, Александр, – ну нет в этом моей какой-либо личной заслуги, ну нет! Просто так сложилось по жизни. Род наш, хоть и дворянский, как бы, аристократический, но небогатый. Поэтому, и отец мой, да и дед, помню, когда страда, почти наравне с крепостными нашими. А матушка и бабушка, не помню, спали ли они когда…, вспоминаю их и кажется всё время на ногах, всё время в каких-то хлопотах…
–Расскажи мне, – требовательно перебила его любимая жена, тяжело вдохнув и выдохнув, предчувствуя надвигающуюся боль, – расскажи мне ОБ ЭТОМ, я хочу знать: КТО или ЧТО, чуть было, не забрало тебя у меня…, я должна это знать…
–Это страшно…
–Знаю…, и понимаю…, мне будет больно, я это чувствую…, уже сейчас, у меня, внутри, всё разрывается от боли и страха, но я всё должна пережить, пересилить это. У нас не должно быть ничего неизвестного друг о друге, никаких тайн…
[Наплывающий, на экспедиционный бриг, североафриканский берег плавился от невыносимой жары. Пыльный воздух дрожал и колыхался носимый туда-сюда порывами злого горячего ветра.
–Там, наверное, как в преисподней, – проговорил сняв фуражку, вытирая пот с лысой головы, старый капитан. Прислушавшись к крику, висящего на носовых снастях, лотового матроса, выкрикнул команду бросать якорь.
–Ничего. Мы потерпим, – ответил ему полковник, наблюдая как жёсткососредоточенные гвардейцы готовятся к погрузке в шлюпки.
–Конечно, Гера, жару то, они перетерпят, – пробормотал, как-то стыдливо рассматривая палубные доски, капитан. Протерев белоснежным платком тулью фуражки, засунув его в карман и не надевая головной убор обнял и трижды расцеловался с другом, – береги ребят…, и сам тоже! Чтоб все мне, до единого, назад вернулись! Смотри мне!!! – погрозил кулаком грустно улыбающемуся командиру спецназовцев и, нахлобучив фуражку, затопал в сторону, топчущихся около шлюпок, осоловелых от жара матросов, – да что это за косорукие уроды!!! Давно по шее не получали?! – взревел, как бык, на, не обращающих на него никакого внимания, подчинённых, которых ни одного и никогда, даже пальцем, не тронул. Покричав и обречённо махнув рукой, поникнув всем телом, удалился в свою каюту, оставив ответственность за высадку десанта на старпома и вахтенных офицеров.
–И это всё?!!! – глаза французского генерала казались сейчас выпадут из глазниц, – мне, из Мадрида, сообщили о высылке войск, в количестве, достаточном, чтобы ликвидировать проблему…
