– Если к тому времени там еще кто-то останется… – со скепсисом в голосе прервал ее Криг.
– А если говорить объективно, сколько реальных шансов у него выжить? – поинтересовался Гун. – Что там говорит наука?
– Очень мало, – честно призналась Бэл, – меньше десяти процентов… Но я верю, что отцу повезет…
– А мне в эти сказки что-то не верится, – возразил Криг. – Ну, не верю я в чудеса.
Он огляделся вокруг, рассчитывая на поддержку остальных членов экипажа, но они молчали.
– Да, риск очень велик! – констатировал Гун.
– Да нет здесь никакого риска… Отец в изоляторе, и мы в полной безопасности, – сказала убежденно Бэл. – Контакт с экипажем исключен, за ним присматривает андроид. К счастью, Вуд не болеет.
Выслушав все доводы, Гун замолчал и стал нервно ходить по комнате, от его решения зависела жизнь целого корабля. Шло время, а он все не мог ни на что решиться.
– Гун, хватит уже! – не выдержал Криг. – Знаю, что это непросто, но придется наконец-то делать выбор!
– Ты прав, Криг, – остановившись, сказал капитан. – Прости, но я, пожалуй, рискну и поддержу профессора… – он посмотрел на Бэл и увидел, как ее лицо сразу повеселело. – Думаю, науке стоит доверять!
– Гун, ты что?! Подумай хорошенько! – возмутился второй пилот, не ожидавший такого поворота событий. – Ты рискуешь всеми нами!
– Криг, я тебя не узнаю! Ты раньше не был таким трусом! – улыбнулся Гун. – Сколько полетов у нас с тобой позади, сколько опасных решений приходилось принимать! Интуиция мне подсказывает, что Бэл знает, что говорит! А вдруг мы действительно сможем создать вакцину? Вдруг Пол выздоровеет?
– Но, Гун… – попытался возражать Криг.
– Все, точка, я сказал, – уже нахмурившись, жестко прервал его капитан. – Пол или умрет своей смертью, или выживет. Об его убийстве не может быть и речи.
На этом разговор закончился, и все в гробовом молчании разошлись по своим делам. Криг тоже не проронил больше ни слова, внутри него кипела обида на Гуна. Она со временем переродилась в дикую злость, которая перекинулась и на остальных астронавтов.
После собрания, отодвинув все остальное в сторону, Бэл отправилась к отцу. То, что она увидела, немного успокоило ее: Пол оставался прежним и быстрыми шагами, заложив руки за спину, ходил взад-вперед по комнате. Правда, приглядевшись, она заметила, что его лицо было каким-то чужим и отстраненным, а взгляд – полным безразличия.
– Отец! – позвала его Бэл, но Пол не отозвался.
Он продолжал ходить и в этот момент чем-то напоминал вышедшую из строя игрушку, у которой что-то сломалось внутри, но она по инерции еще продолжала свое движение. Прошел день, и все до неузнаваемости изменилось. Вместо апатии у Пола появились неконтролируемые злоба и возбуждение. Он как разъяренный дикий зверь метался по изолятору и остервенело рычал. Время от времени он ловко запрыгивал на кровать и, в ярости сжимая кулаки, бил себя ими в грудь. Глядя на все это из-за перегородки, Бэл молча глотала слезы.
