Его последние слова были настолько шокирующими, что в зале повисла гробовая тишина.
– Как это покинуть? – выкрикнул кто-то из сенаторов и тут же замолчал.
– В ангарах под зданием Сената нас ждут звездолеты, на которых мы можем добраться до другой планеты и начать с нуля создавать там нашу цивилизацию! Да, полететь смогут не все… Количество мест на кораблях, к сожалению, ограничено… Но я обещаю спасти самых достойных из антейцев – вас!
Консул развел руки в стороны, словно хотел обнять весь зал, и лучезарно улыбнулся, ожидая благодарности за чудесное спасение. И он получил ее: зал загудел и стал рукоплескать ему. Все складывалось как нельзя лучше, если бы не Бэл. По всей видимости, она была единственной, кто пришла в ужас от предложения Стэка.
– Какой замечательный для всех нас выход вы придумали, консул! – поднявшись с места, звонко крикнула она. – А что будет с остальными антейцами?
Сенаторы снова замолчали и воззрились на консула, лицо которого тут же помрачнело. «Всегда есть тот, кто может испортить другим весь праздник», – подумал он, глядя на профессора.
– Их уже не спасти… – нахмурился консул, отвел глаза в сторону, а после минутного молчания продолжил: – Я взял на себя смелость и распорядился готовить космолеты к полету. К ночи все они будут готовы к старту. Ровно в полночь корабли покинут Антею! Новым домом для нас станет Филария! У вас и ваших семей остается совсем немного времени, чтобы сделать свой выбор: лететь со мной или умереть здесь от вируса… Как вы понимаете, все, что здесь обсуждается, должно остаться в тайне, – Стэк посмотрел в сторону окон, за которыми шумела толпа на площади. – Тому, кто нарушит это условие, придется проститься с жизнью! Я сожалею, что приходится прибегать к такой негуманной мере, но другого выхода у меня нет.
Стэк обвел взглядом зал, словно по глазам присутствующих пытаясь разглядеть тех, кто собирался идти против него, и объявил о закрытии собрания. Сенаторы стали расходиться. Они торопливо покидали свои места, стыдливо пряча глаза друг от друга. Ведь то, что они собирались сделать, называлось просто предательством, как бы это ни приукрашивал Стэк.
Бэл вышла из зала последней. За дверью она увидела консула, который, как ей показалось, ждал кого-то, уткнувшись в свои бумаги. Однако когда она проходила мимо, он поднял на нее глаза и мило улыбнулся.
– Послушай, Бэл, я хотел сказать, что ты тоже можешь лететь с нами, – сообщил он.
– Как любезно с вашей стороны, консул, – остановившись на секунду, сказала Бэл. – К чему все это? Вы же прекрасно знаете, что я остаюсь.
