Зарытая кукла | страница 16



– Постой, не торопись, – приказным тоном остановил супругу отец Алевтины. – Ты Пелагея – несознательный элемент, – сказал Петр, поглядывая на женщину недобрым взглядом. – Религия – опиум для народа, – продолжил он, показав пальцем на светлые пятна в углу, где раньше были иконы. – Вот, разведусь я с тобою, дурой дремучей, а женюсь на Нинке, она настоящая революционная подруга, ни в бога, ни в черта не верит, – закончил свою тираду Петр Иванович. Мать Алевтины едва заметно покачала головой. Она знала, что эта Нина еще в царские времена заразилась сифилисом, что напрямую было связано с тем образом жизни, который она вела.

Пелагея почти не разговаривала с мужем. На ее слезы и просьбы он мог ответить ударом по лицу. После того, как муж заделался рьяным большевиком, он частенько участвовал в раскулачивании не только в своей деревне, но и в окрестных. Причем, даже его товарищи по ячейке неоднократно говорили Петру, что он перегибает палку, когда жестоко избивает, или расстреливает на месте членов семей кулаков или сочувствующих. Его даже хотели исключить, но побаивались. После рейдов по раскулачиванию, в доме Петра появлялись разные диковинные вещи, типа фарфоровых подставок для книг, хотя из литературы был только "Капитал" Карла Маркса. Фактически это был предмет обстановки, потому что читать эту книгу никто не собирался.

– Алька, поди сюда, – позвал дочь Петр Иванович. – Гляди какую я тебе буржуйскую ляльку принес, – он протянул дочери огромную красивую куклу. Алевтина подошла к отцу и взяла фарфоровую барышню из его рук.

– Чья это, батя? – удивленно спросила девочка. Она погладила рукой кукольное платье из дорогой ткани с кружевами, какой еще ни разу не видела. – Ой, туфля нету одного… – сказала Алевтина, глядя на ножки кукольной барышни.

– Мы сегодня с одним народным кровопивцем посчитались, – гордо произнес отец, видя какое впечатление его подарок произвел на девочку. – А кукла – дочки его, она ей теперь не нужна, в дальней дороге с большим скарбом тяжело. Алевтина не поняла, о чем говорил отец, она во все глаза смотрела на игрушку и перебирала на ней каждую складочку и рюшечку. – А туфлю выкини. Она и без нее вон какая роскошная, – закончил разговор отец, направляясь к двери. Он по-своему любил свою Альку и хотел ее удивить и порадовать, но регулярные приступы звериной жестокости, по отношению практически ко всем, и особенно к матери девочки, не давали возможности ребенку, любить своего отца, хоть немного. Петра Ивановича все панически боялись.