Пальцы Агэлара скользнули по моему бедру вверх, вызвав дрожь в теле. Он почти добрался до заветной цели… Как вдруг раздался оглушительный грохот.
Бабах! — что-то увесистое рухнуло на пол, заставив нас дернуться. Комната содрогнулась, а вместе с ней и я.
— Что это?! — я выглянула из-за плеча Агэлара и увидела осколки на полу.
До меня не сразу дошло, что россыпь хрусталя на ковре еще минуту назад была люстрой. Каким-то невероятным образом та сорвалась с потолка. Повезло еще, что мы стояли поодаль, а не под ней. Не то погибли бы на месте.
— Проклятые бесы! — выругался Агэлар. — Похоже, отворот все еще действует. Узнаю папашу. Даже умерев, он свое не отдаст.
Агэлар разозлился, а я выдохнула с облегчением. Прямо сейчас душу никто забирать не будет, а значит, я еще поживу.
На всякий случай я отошла подальше от мужчины и поправила юбку. Ни к чему его провоцировать.
— Этому есть только одно объяснение, — пробормотал Агэлар себе под нос, но я расслышала, — отворот наложил не Фейсал.
Эта мысль так увлекла его, что он забыл обо мне. Раздосадованный и хмурый Агэлар торопился уйти. Неудача с драконьим отворотом всерьез его расстроила.
Я его не задерживала, так как была уверена, что отныне мы по разные стороны баррикад. С самого начала не стоило ему доверять. Он использовал меня и бросил. И это непременно ему аукнется.
Когда за Агэларом закрылась дверь, я первым делом изучила осколки люстры. Если она такая ненадежная, я хочу об этом знать.
Освещение в замке свечное. Люстры здесь что-то вроде гигантского подсвечника. Моя была подвешена на массивном крюке на потолке. Тот и сейчас торчал на месте. Через него перекидывали веревку, один ее конец был привязан к люстре, а второй — к стене. Когда надо было сменить свечи, веревку отвязывали от стены и спускали люстру вниз.
Именно веревка была виновата в падении люстры. Она не выдержала нагрузки и порвалась.
Стоп, а это что? Я подобрала веревку и внимательно осмотрела. Она не просто перетерлась. В том месте, где веревка крепилась к стене, виднелись четкие следы зубов. Кажется, ее кто-то перегрыз. И я сейчас имею в виду не маленькую мышку, а кого-то крупного и чрезвычайно зубастого.
— Аякс? — позвала я. — Это твоих зубов дело?
Серпопард выглянул из-за кресла, за которым прятался все это время, и я продемонстрировала ему веревку.
— У тебя нет доказательссств, — ощетинился серпопард.
Похоже, кто-то нахватался от меня юридических словечек.
— След твоих зубов — превосходная улика, — ответила я на это. — Не заставляй меня проводить экспертизу. Лучше говори правду. Добровольное признание смягчает наказание.
