И вот в августе 1941 года я был зачислен в штат госпиталя № 1857 в городе Клин Московской области. Боевое крещение принял в памятный каждому клинчанину день – 29 сентября, когда на город внезапно обрушились волна за волной немецкие бомбардировщики. Первое впечатление – было очень страшно. Но мы старались не обращать внимания на бомбардировку, а монотонно, неустанно выполняли свою работу. С фронта постоянно привозили раненых, которым требовалось оказывать экстренную помощь. Много поступало и гражданского населения. Самолетов налетело немало. Куда ни глянь, сыпались вниз бомбы. Непрерывные взрывы, пожары, рушившиеся здания, вой сирен, гул моторов. Люди бежали к реке Сестре, прятались в овражках. Тела погибших лежали на расплавившемся асфальте. Мы, фельдшеры, медсестры и санитары, перевязывали раненых, накладывали шины. Грузили пострадавших на грузовики, которые эвакуировали из города. Гибли и медицинские работники. У нас была медсестра Катя, смешливая блондинка. Смотрю, бежит вдоль дома, придерживая тяжелую санитарную сумку. Остановилась у неподвижного тела. Это, видимо, был убитый. Выпрямилась, хотела бежать дальше. Вижу, словно черная тень рядом с ней несется к земле. Крикнул: «Катя! Бомба!» И тут взрыв. Стена дома вспучилась, и все три или четыре этажа огромной грудой обрушились на Катю. И сразу тугая волна горячего воздуха, и пелена красной от кирпича пыли. Меня сбило с ног. Кое-как поднялся и увидел огромный завал и торчавшие металлические балки. В некоторых местах виднелось пламя. Понял, что нет моей напарницы в живых, и вытащить тело из-под завала не получится. Катя погибла. Здесь теперь ее могила…
Шел, а ноги заплетались. Глаза были влажными от слез. Вокруг раненые, обожженные. Кто-то из наших меня окликает: «Тебя задело?» «Нет… – отвечаю, – Катю убили. Под кирпичным завалом теперь лежит». За один только день целый городок оказался в руинах. Мы еще несколько дней работали в горящем Клину. Погиб санитар, ранило и контузило еще несколько наших сотрудников. За эти дни увидел много такого, что вспоминать тяжело. Обугленные трупы, вплавившиеся в асфальт, матери с убитыми детьми, искалеченные, без руки или ноги. Шок от первого дня прошел, и дальше я уже спокойно выполнял свою работу. Надо было спасать людей.
Перед самым входом немцев в город нас из него эвакуировали в небольшой поселок, километрах в тридцати от Клина. Немцы захватили город 23 ноября 1941 года. Здесь я работал помощником хирурга. Подавал ему инструменты, ассистировал, когда тому требовалась моя помощь. Если спросите, по сколько часов в сутки мы работали, то, пожалуй, и ответить не смогу. Шел сплошной поток раненых. Выглянешь из палатки – уже вечереет, затем наступала ночь, а хирурги продолжали оперировать. Спали урывками, перекусывали на ходу. Это были самые тяжелые дни битвы за Москву. Немецкая оккупация Клина была недолгой. Уже 15 декабря 1941 года силы 30 и 1-й ударной армий освободили город в результате Клинско – Солнечногорской наступательной операции. В эти дни я получил письмо от родителей. Их благополучно эвакуировали в Мордовию, Зубово – Полянский район, и они неплохо обжились на новом месте. Нас снова перевели в освобожденный Клин, в медсанбат №16 21-й дивизии 30-й ударной армии. Но легче здесь не стало. Медсанбат расположился на окраине города, так как в центре все было разрушено. Пострадал даже дом-музей П.И. Чайковского. В городе немцы капитулировали, но теперь наши войска перешли в наступление, и поток раненых, доставляемых с фронта, не уменьшался. Я снова работал с хирургом. Людей не хватало. Поэтому я по-прежнему был и за ассистента, и за операционную сестру, и санитара.
