Неожиданно корпус баржи сильно заскрипел. В темноте трюма послышались обеспокоенные голоса, и воздухе повисло ощущение большой беды. Как бы в подтверждение тому, послышался шум льющейся воды. Не знаю, сколько было тогда время, часов у меня не было, но, думаю, около двух часов ночи. При свете спичек обнаружили трещину в обшивке борта. Попытки заткнуть течь вещами успеха не имели – не было ни специального материала, ни инструментов.
Старая баржа не способна была долгое время выдерживать удары огромных волн. Через некоторое время в средней части корпуса раздался страшный скрежет, обшивка лопнула, и через большую трещину вода стала быстро наполнять трюм. Поплыли чемоданы, ящики… Свой рюкзак я не снял, а то бы уплыли и мои припасы. В темноте людей охватила паника, послышались крики ужаса, усилился общий шум. Казалось, что спасение может быть лишь на палубе, и все стали продвигаться к выходным люкам. Я тоже, поправив рюкзак и крепко схватив все еще сонного братишку, направился за всеми. Так мы с Ильей очутились рядом с центральным люком входа. «Повезло» – подумал я. Но не тут-то было! Люк оказался заперт снаружи, с палубы, на запор. На все наши требования открыть его, сверху отвечали отказом, мол, выходить запрещено из-за маскировки.
Но тут, раздобыв где-то топор, какие-то люди стали рубить люк снизу. Я, было, кинулся помогать, но остановился, вспомнив о дремавшем на моем плече Илюше. Ему в этот момент хотелось только одного – крепко спать! Он прижался ко мне щекой, я крепко держал его за руку. Когда проход оказался свободен, я хотел рвануть вперед вместе с остальными, оказавшимися рядом с отверстием, но дорогу нам преградил какой-то лейтенант, размахивающий наганом и велевший никому не выходить. Тогда, взяв брата на руки и подтянув рюкзак, я кинулся к кормовому люку, через который, я заметил, уже кто-то начал выбираться наверх. Скоро и тут скопился народ. Я устал держать Илью, но терпел, потому что он наконец-то заснул. Здесь мы оказались где-то в середине толпы, зажатые другими пассажирами с разных сторон.
Люди двигались медленно. Объятые страхом, они напирали на идущих впереди, образовалась давка. Каждый старался проскочить люк как можно быстрее. Не зная о том, что рядом время от времени проносится тяжелый огромный румпель (рычаг верхней оси рули), кое-кто попадал под его роковой удар, и человек либо валился обратно на сходни, либо его сметало за борт, откуда уже не было возврата. В конце концов, открыли и центральный люк, и выход из трюма стал более организованным. В первую очередь наверх повели женщин и детей. Увидев у меня на руках спящего брата – пропустили без очереди. Ладога бушевала. На палубе люди как-то успокоились, паника прекратилась. Держались группами, разговаривали на отвлеченные темы и даже шутили. Но все еще было впереди!
