Какой бы разразился скандал, если бы он похоронил ее на каком-нибудь убогом и полуразрушенном еврейском кладбище в одном из нищенских лондонских районов! Мать умерла. Для оставшихся, для Нэдди, Альберта, Мэри, наконец, для самого него, это было бы ужасным ударом. Нет, надо считаться с живыми.
Дебору похоронили в фамильном склепе в Сатерлэнд Гейтс.
Сирены!
Сирены колонны беженцев!
Сирены визжали все громче и пронзительнее; казалось, у него лопнут перепонки.
Берген-Бельзен... Марина... Нэдди... грузовики, набитые людьми... лагери в Караолосе... я обещаю, мать... я обещаю, мать...
Удар грома потряс дом до основания. В море усиливался шторм и волны обрушивались на берег, вздымаясь все выше и чуть не заливая цоколь самого дома. Сатерлэнд откинул одеяло, встал с кровати и прошелся по комнате, шатаясь, словно пьяный. Он застыл у окна. Молния! Гром! Кипящие волны вздымались все выше и выше!
"Господи... Господи... Господи... Господи...!".
- Генерал Сатерлэнд! Генерал Сатерлэнд! Вставайте, сэр! Проснитесь, сэр!
Слуга-грек растолкал его силой.
Сатерлэнд открыл глаза и оглянулся с безумным выражением на лице. Он был весь в поту и сердце чуть не разрывалось. Он ловил воздух как рыба. Слуга сразу принес ему коньяк.
Он посмотрел на море. Ночь была тихая, и море, гладкое как зеркало, мягко билось об берег.
- Все в порядке, - сказал он. - Все в порядке.
- Вы уверены, сэр?
- Да
Дверь закрылась.
Брус Сатерлэнд тяжело опустился в кресло и, пряча лицо в ладони, зарыдал, беспрестанно шепча: "мать, иже еси на небеси..., мать, иже еси на небеси...".
Глава 8
Бригадный генерал Брус Сатерлэнд спал беспокойным сном мученика.
Киприот Мандрия тоже беспокойно ворочался во сне, но от радостного возбуждения.
Марк Паркер спал мирным сном человека, выполнившего свой долг.
Китти Фремонт спала таким умиротворенным сном, каким она долгие годы уже не спала.
Давид Бен Ами уснул лишь после того, как он выучил наизусть письмо от Иорданы.
Ари Бен Канаан не спал. Придет время, когда и он сможет себе позволить такую роскошь, но пока это время еще не настало. У него было так много дел и так мало времени. Всю ночь он проторчал над картами, документами и всякими прочими бумагами, усваивая каждую мелочь о Кипре, о мероприятиях англичан и о положении евреев здесь. Он пробирался сквозь груды материалов, держа в руке сигарету или чашку кофе, и дыша спокойствием и уверенностью.
Англичане не раз говорили, что палестинские евреи могут соперничать с кем угодно, если дело касается ума. У евреев было еще то преимущество, что любой еврей в любой стране мира был потенциальным источником информации и поддержки для агента Мосада Алия Бет.
