Глаза непроизвольно побежали по тексту.
«Липа. Не увидимся ужо. Эту записку отдал женщине с кухни. Не кори её почём свет, а ей детей сберечь надо, мужа ейного скинули в шахту. У неё дети. Ходила она туда. Водопад крови замершей говорит, и децские шапочки по шурфу. Завтра и меня на Красина. Липа, если смогу, хоть одного фрица да утащу в ад. Береги детей, матушку. Прощевайте. Крепко обними всех. Навеки твой Остап».
Немая пустота и глухая боль застряли осколком в сердце. От снаряда страха, что взорвался внутри и сдетонировал, обдав холодом. И ошметками прошлого. Мне казалось в тот момент, что не узнать историю до конца я не могу. Своеобразная дань памяти.
«Мама никогда не говорила, что случилась с отцом. Да и я даже фотографии его не видела. Пишу и плачу. Вырастил меня немец, чужой человек. Мама вернулась, поселили её в коммуналка, комната в большом доме. Никого родных не осталось. На фабрике работала. Но не оправилась, дома хуже ей стало. Säufer становилась. И на письма не отвечала. Сошлась там с одноногим инвалидом, у того был дом. Пили водка вместе. Вместе и сгорели. Уцелевшие вещи отдали администрация. В железной коробке среди документы нашла эта записка. Важная записка. Не отдала она значит. Или не нашла. Я хочу исправить. Это мой долг. Муж мой человек со связями. Запросы делали. Много запросов. Архивы. Узнали, что Липа в Змиевской балке с дочка. Сочувствую страшно. Читала. Сколько людей невинных там все находят и находят в земле там. Но был сын у той Липы. Он парнишка сбежал на фронт. Из архив нашли его. Жив был. Последний адрес этот. Знаем, что дали ему квартиру ваше государство недавно. Так и нашли. Так и породнились. Жду ответа. Не знаю есть ли у Михаила Колософ, того парнишка, дети, внуки, очень надеюсь, что письмо получит те руки. Буду ждать гости. Родные мои люди. Простите за маму».
Я неслась на ту улицу и в тот дом, не разбирая дороги. Мне все равно, что скажут, подумают, увидев надорванный конверт. Дверь открыла девушка в чёрном. Бесцветное лицо, впалые щеки:
– Вы на поминки?
– Нет. А Михаил Колосов здесь живёт? – запыхавшись, выпалила вопрос.
– Жил. Умер. Позавчера. Инфаркт, – девушка закрыла лицо руками. И беззвучно заплакала.
– Это вам, – протянула, нерешительно, письмо.
Незнакомка быстро открыла конверт, развернула листок и сначала бегло пробежала глазами послание из далёкой Германии. Затем вдумчиво, вытирая и размазывая слезы по лицу ладонью, прочла ещё раз письмо из далекого прошлого. И исписанный огрызок бланка из немецкой столовой.
