– А ну-ка, посмотрим, кто и что ты за человек такой – Настёна-сластёна, – пробормотал он, подчиняясь проснувшемуся любопытству и заглядывая на личную страничку «Анастасии». И сразу же поправился: – …гм… вернее, тётя Настя…
Она оказалась почти вдвое старше Павла. Тридцать пять лет. В мозг болезненно стукнула мысль, – как раз столько же, как и… – но парень сразу же запретил себе даже думать об этом.
– Она – просто человек, – и добавил, криво улыбнувшись, – только очень интересный человек.
Вернувшись на свою страничку, Павел обнаружил отметку о получении нового комментария. «Анастасия».
– А кто же ещё? – саркастически буркнул он и прочёл:
«Очень красиво и явно от сердца. Только… грустно очень… и тревожно. Словно Вам сейчас больно. Кажется, что Вы поругались с кем-то очень дорогим, когда написали эти строки».
– Ещё бы!
«Эти строки» Павел написал вскоре после того, как за Алькой с треском захлопнулась входная дверь, запечатав его наедине с уже неслышимыми, но всё ещё метавшимися под потолком криками и обвинениями, которые вдребезги разбили их счастье, оказавшееся таким хрупким. Но, что удивительно, Павел уже тогда, после выпитого стакана водки, чувствовал злость не только на своенравную девчонку, но и на себя, супермачо безмозглого. И – «Анастасия» права – было очень больно, когда понял, что потерял. Хорошо хоть бабушка всей той прелести не слышала. Не нужно ей пока было знать об этом…
Пальцы выбили короткую дробь на клавиатуре:
«Есть такое».
Ответ пришёл только вечером. Но зато какой! Павел даже чаем поперхнулся, когда читал.
«Вы меня простите. Не моё это дело, но… Обижать тех, кто тебя любит – жестоко. А обижаться на тех, кого любишь ты – глупо. Извините».
Проблема была даже не в том, что женщина была права, хоть и действительно лезла не в своё дело. Просто…
___________
– Пашка! – Мама вздрогнула и от неожиданности чуть было не расплескала воду из эмалированного тазика, который несла к плите. – Испугал! Ты чего?
– Мам, ты на меня больше не обижаешься? – мальчик шмыгнул носом, выглядывая из-за кухонной двери.
– За что? За то, что ты меня обманул?
Павлик повесил голову и молча кивнул. Мама поставила воду на плиту, подошла и опустилась рядом на колени:
– И хотелось бы, да не могу больше. – Потом помолчала и, взглянув на сына, добавила: – Понимаешь, малыш, есть такое правило: обижаться на тех, кого ты любишь – глупо, а обижать тех, кто любит тебя – жестоко.
Мальчик снова всхлипнул и обнял её за шею.
