– Взгляни теперь ты на вот это, – Кухулин снял кожаную куртку, и Фердиад увидел три глубоких и длинных шрама на груди и животе индейца, – гризли – самый страшный медведь Америки. Я убил такого на охоте, еще когда моя семья была жива.
– Ого! – по достоинству оценил Джон, – медведь – грузный соперник! А смотри сюда, – гренадер быстро снял мундир и закатал рукава сорочки.
На руках – от кистей до локтей – красовались бесчисленные шрамы и рубцы.
Кухулин уважительно покивал.
– Это конечно не гризли, но банда итальянских разбойников – тоже дело не слабое. Я повздорил с пятью грубиянами в туринской харчевне… это в Италии, в южной Европе. Наш полк временно располагался в городе, вот мы и решили с сослуживцами наведаться в местные заведения…
Кухулин еще раз одобрительно кивнул.
– Вижу я, что жизнь твоя очень насыщена. Были в ней и боль, и война и странствия… но было ли в ней счастье?
– Как у тебя твоя семья?
– Да.
– Была у меня любимая… моя светлая Кетрин.
Фердиад тяжело вздохнул.
– Мы были молоды и были безрассудны. Когда нам было шестнадцать лет, решили поклясться друг другу перед алтарем, вопреки воли ее родителей. Мои-то были не против, так как уже тогда прибывали в земле обетованной… в общем, мы с Кэтти поженились и жили счастливо. Я работал подмастерьем кузнеца, она продавала цветы… но потом серьезно заболела лихорадкой… и умерла.
Джон умолк и больше не произнес ни слова.
– Поэтому ты пошел в армию? – спросил через какое-то время индеец.
Джон кивнул.
– Ты уже смог отпустить эту девушку?
– А ты смог отпустить свою скво и детей, и предков?
– Бывают дни, что я даже не вспоминаю их.
– И я тоже… и из-за этого ненавижу себя еще больше.
– И я…
Они снова помолчали. За это время Кухулин успел раскурить трубку и, выпустив в темное небо несколько клубов дыма, передал ее Джону.
– Расскажи теперь ты мне о своих странствиях, могучий Кухулин.
И чероки рассказал. О битвах со зверями и наблюдении за колонистами, о жизни в диких лесах и многом другом. Фердиад с удовольствием слушал и часто задавал вопросы. А потом рассказывал сам о своих путешествиях в рядах английской армии.
Время шло. И за беседой англичанин и индеец встретили полночь.
Они заметили это, а заметив, решили, что пора прощаться – разговоры хороши, когда дел немного, а им обоим утром предстояла тяжелая работенка.
Кухулин встал первым, явно намереваясь уходить.
Фердиад тоже встал, пошатываясь.
– Я рад, что мы оба сохранили свои жизни! – сказал он.
