– Это «Война и мир», папа.
– Это я понял. Я спросил не об этом. Почему Марина Леонидовна пересказывает тебе величайшее в мире произведение, которое ты читал, насколько я помню, в прошлом году? Если мне не изменяет память, ты утверждал, что всё прочитал… – взгляд стал ещё пронзительнее.
Мальчик не знал, что сказать, он посмотрел на меня, потом перевёл глаза на руки отчима, зацепившиеся большими пальцами за ремень, и что-то пробормотал.
– Не слышу! – от резкого окрика вздрогнула даже я.
– Николай Григорьевич! – так же резко сказала я. Отчим удивлённо оглянулся.
– «Война и мир» такое глобальное произведение, что даже я перечитываю его каждый раз, как подходит десятый класс! Неудивительно, что у ребёнка из памяти улетучиваются многие нюансы. То, что Лев Толстой написал в возрасте тридцати лет, невозможно осознать семнадцатилетнему подростку. А перечитывать времени нет!
– Я ценю ваше заступничество, Марина Леонидовна, и ваш энтузиазм, но, полагаю, Арсений всё прочитает. Да, Сеня? – взгляд опять пронзил подростка.
– Да, папа.
– Это совершенно ненужная трата времени, – возразила я. – Время нужно на многое другое!
– А что ему по ночам делать? Вот и будет… освежать в памяти. Арсений, ты предлагал учителю чай?
– Нет, папа, мы всё время занимались, – разлепил губы мальчик.
– Марина Леонидовна, не согласитесь ли отужинать с нами? – галантно предложил отчим.
Я хотела отказаться, но, посмотрев на замершего Арсения, согласилась.
– Сеня, накрывай, – извинившись, Николай Григорьевич вышел из комнаты.
Мы прошли в столовую. Подросток весьма ловко сервировал стол: тушёные овощи, запечённая в фольге горбуша, салат из свежей фасоли и помидоров, чай с абрикосовым вареньем.
– Знаете, Николай Григорьевич, у Арсения очень хорошо с русским языком, – начала я. – Мне кажется, мы можем рассчитывать на высший балл на экзамене.
– А иного я и не ожидаю, – согласился отчим. – После всех усилий, которые я вложил в него, результат должен быть только превосходный – и никак иначе!
– Но любой экзамен – это стресс, – возразила я. – Здесь возможны случайности.
– Случайностей быть не должно, – поднял брови отчим. – Только высший балл! Так, Сеня?
– Да, папа, – не поднимая глаз от тарелки, сказал мальчик.
– Кстати, знаток русского языка, я заметил в твоей комнате дым, – непринуждённо поменял тему Николай Григорьевич. – Ты куришь? Ты же знаешь моё отношение к этой скверной привычке!
Вроде бы простой вопрос вверг Арсения в панику, он втянул голову в плечи и замотал головой. С ужасом я смотрела на «тёплые» отношения отца с сыном.
