Но воспоминание о докторе с его приспешниками, которые добровольно (подумать только, добровольно!), проводили процедуры над людьми, пусть отвратительными, но людьми, вызвало прилив гнева и сил. Лика отряхнула руки и осмотрелась. Никого из сотрудников в поле зрения не оказалось, так что можно было, пожалуй, добежать до границы территории. Да, там нет ворот и калиток, но однажды ей ведь уже удалось сбежать. Может, получится снова.
Перебирая босыми ногами по стылой земле (хотя сейчас пронизывающий весенний холод оказался весьма кстати), Лика пересекла двор, стараясь держаться поближе к кустам, и оказалась у полосы деревьев. Сошла с тротуарчика и по щиколотку в снегу (ах, какое блаженство после шлёпанья по разлитой обжигающей химии), стала двигаться туда, где, по её соображениям, должен был оказаться забор. Направление она выбрала верно, высоченная бетонная стена выросла перед ней как раз там, где ожидалось. Только вот что делать дальше, неясно. Лика ведь уже обходила всю территорию как раз вдоль этой стены. И нет там выхода. Это известно.
Чувствуя, что все усилия разбились о бетонные плиты, Лика задрала голову и заскулила. У неё ведь почти получилось. И зачем этому проклятому санаторию её удерживать? Своё она явно отработала, а протаскивать других через «процедуры» всё равно не согласится даже под страхом путешествия на плоту по речке Чёрной. Почему ей просто нельзя уйти?!
За спиной послышались голоса. Кажется, на её поимку отрядили не только сотрудников, но ещё и пару-тройку пациентов, готовых выместить на ней всю злобу за свои страдания. Хотя недурно было бы им напомнить, что уж они-то всё это заслужили. Но, с другой стороны, ведь все люди иногда ошибаются. Жалко их, как ни крути.
Лика обернулась. Промеж частых стволов проступали светлые стены санатория.
– Ну, отпусти меня, а? – хныкала Лика, обращаясь к самому санаторию, будто это было живое существо, которое здесь всем заправляло. – Ну, пожалуйста! Я больше не буду пакостить! Обещаю!
Чувствуя себя нашкодившей первоклассницей, Лика заплакала, вытирая мокрые щёки ладонями. Видимо, давно нужно было проплакаться – со слезами спала пелена, вызванная химическим парами. И вдруг Лика, шмыгнув и ещё раз вытерев слёзы, ясно увидела наклонённое дерево в нескольких метрах от себя. Гладкая сосна, видимо поваленная каким-то ураганом, вывернутыми конями оставалась на земле, а верхушкой уходила ввысь и за забор, сломанными ветками опираясь о бетонную плиту.
