Он кивнул Илье, и тот позволил «химику» выпрямиться.
– А если поменять вас местами? – Погорельский резко схватил Лику за плечи и рывком уложил её на жёсткой поверхности кушетки. Подскочившая Раиса помогла вздёрнуть руки и заломить их за голову.
Как Лика ни брыкалась, что-то крепко стягивало запястья и не давало подняться.
– Итак, – громко произнёс Погорельский. – Вы активно интересовались процедурами, видимо, пришло время испробовать их на себе.
Погорельский раскрыл ладонь и провёл над бледной ногой Лики. У щиколотки он чуть шевельнул пальцами, и вдруг ногу пронзила резкая боль.
Процедурная снова пропала, но появился туманный школьный кабинет. Со стороны Лика наблюдала за тем, как она сама, только маленькая, лет семи, с другими одноклассниками дразнила заплаканную девочку с косичками. У той девочки было несколько братьев и сестёр, а денег явно не хватало, так что она приходила в школу в поношенных вещах. Её выцветший подлатанный рюкзачок летал от одного мальчишки к другому, теряя в воздухе учебники и тетрадки, а девочки, и Лика в том числе, во всю потешались над старым серым платьицем не по размеру.
Когда видение пропало, Лика обнаружила, что лежит на кушетке в процедурной, а над её ногой, по которой пролегла длинная тонкая алая рана, Погорельский двумя бледными пальцами держал нить. Такая же алая, как порез, нить мерно и воздушно раскачивалась, пока врач проворно не скрутил её в небольшую петельку.
– И это только начало. А что, если сейчас развязать нашего пациента и попросить его устроить вам продолжение процедуры? – Погорельский наклонился, и из-за яркого света его лицо полностью скрыла тень. – А может, ещё кого-нибудь пригласить? Скажем, ту пару из упряжки? А если мы им напомним, как и где вы с ними познакомились? А если их ещё для этого от процедур освободим, как думаете, они откажутся?
Лика попыталась пнуть Погорельского, но он ловко схватил её за колено. Через плечо кивнул Илье, и тот отпустил «химика». Мужик вдруг поднял голову и выпрямил спину, будто воспрял, его лицо стало потихоньку растягиваться в хищном оскале, а сверкающие глаза буравили Лику.
– Так что, будете участвовать в процедуре? – громко спросил главврач, до боли сжимая Лике ногу.
– Да пошёл ты! – Лика брыкалась, пытаясь высвободиться.
– Ну, на нет и суда нет. Прошу. – Погорельский указал «химику» на Лику. Тот мигом оказался у её кушетки. Вся его меланхоличность, обречённое выражение и покорность испарились. Над Ликой нависало плотное лицо, лишь отдалённо напоминающее человека – все черты искажала злоба и жажда чужих страданий. И, наверное, желание отыграться на ком-то за собственные мучения.
