И только на ёлке под новый год виднелось свободное место. Но я сама себе создала эту проблему, потому что знала, как ее решить. Критически оглядев оставленное среди прочих игрушек пространство, кстати, самое лучшее, чтоб точно был на виду, набрала маму.
– А где у нас бабушкины игрушки лежат? Помнишь, были в коробке на шкафу?
Вот тут-то и оказалось, что нет той коробки давно, рухнула вниз, разлетелись мои воспоминания и надежды на множество мелких осколков.
Не прилетел дирижабль.
Нет, я не плакала. Куда уж, я же не ребенок, разве можно лить слёзы по пропавшей игрушке?
Но каждый год, наряжая ёлку, думала: вот бы его вернуть… Вот бы все их вернуть, эти странные, но чудесные игрушки. Сколько в них души и обаяния! Но дирижабль – особенно… Именно тот. Из чемодана. Взять его в руки, закрыть глаза, и представить, что он – настоящий. А потом мысленно залезть в его гондолу, и вверх, в воздух, в прошлое, в детство, в память, туда, где бабушка и дедушка смотрят кино у ёлки, где всё время сползают вниз колготки, где столько историй прячется в старой коробке вместе со стеклянными игрушками…
И можно было бы купить себе такой дирижабль, мало их, что ли, на всяких развалах. Но знаете- нельзя. Странное это чувство. Вот вроде одним махом решается проблема, но именно это тебя и не устраивает.
Снова зима. Снова вечер, снова метель, такая долгожданная в наших краях. Закрывая от снега глаза ладонью, бреду сквозь сугробы и усталость. И вдруг…
Под белой папахой, словно укрывшись облаком в небесах, парит он, серебряный цеппелин с алыми буквами на борту. Летит, зияя пробоиной в боку, поправ законы физики. Сослан в уличные холода толи за эту самую пробоину, толи просто за ненадобностью и по возрасту, как никому уже ненужный старик, закостеневший и не поспевающий за миром.
Он сегодня как я. Бреду одна сквозь эту метель, и людей не видно. Одиноко, как будто меня тоже списали, сбросили со счетов, отправили за ненадобностью. И в душе – дыра, глубокая и беспокойная. Но я, так же, как тот дирижабль, всё тоже куда-то лечу и на что-то надеюсь.
Наверное, я не знаю, что делаю. Наверное, я плохой человек. Наверное, нам обоим это нужно.
Озираюсь по сторонам. Никого… Тот, кто повесил на облезлую ёлку во дворе старые, поблекшие как детские воспоминания игрушки, давно уже пьет чай у себя дома. Мы с дирижаблем одни на ветру. Белая папаха падает вниз, когда я снимаю игрушку с ветки. И стыдно, и смешно…
Полетели домой, старый друг. Латать дыры в аэростатах, прокладывать новые маршруты, бросать тени на города. Полетели сейчас, плевать на физику, пусть говорят, что сквозь дыру вышел весь газ, и нет нам теперь пути. Мы что-нибудь придумаем.
