* * *
Я не сравню глаза твои
С лучами солнца в небе ясном,
И бледных губ моей любви
Я не сравню с кораллом красным.
* * *
А грудь твоя не белизной
Сверкает снежной предо мной.
И не бела, и не нежна,
Скорее блеклая она!
* * *
Когда бы волосы могли
Стать крепкой проволокой вдруг,
На голове твоей росли бы
Заготовки для кольчуг!
* * *
Цветенье белых роз и красных
Неоднократно я видал,
Но на щеках твоих напрасно
Я прелесть этих роз искал.
* * *
И скажем без обиняков,
Что запах дорогих духов
Приятней и благоуханней,
Чем госпожи моей дыханье!
* * *
Я как-то слышал голос твой,
Увы, совсем не идеальный.
Нет, лучше было бы простой
Концерт послушать музыкальный!
* * *
И всё же, Небом я клянусь,
Что я люблю тебя такую,
Какая есть! Не отрекусь
И не ищу себе другую!
* * *
О, госпожа! Не осуждай
Мои нелепые сравненья.
Пойми, прости, прими, признай
Души влюблённой откровенья!
* * *
(Перевод Александры Рамовской)
* * *
Он уронил книгу и уставился на меня, открыв рот. Дело в том, что с точки зрения ковбоев, я одеваюсь так, будто собираюсь жениться или лечь в гроб, но в глазах человека из большого города я выгляжу по-деревенски, как настоящий ковбой! Понятно, что он никак не ожидал, что на захолустной станции какой-то мужлан в привокзальной забегаловке вдруг начнёт цитировать Шекспира.
Познакомились, разговорились. Выяснилось, что у нас много общего. Даже университет закончили один и тот же, только с разницей в два года. Нашлась масса общих знакомых среди профессоров, множество мест и заведений, хорошо известных обоим. Обнаружилось, что он не инженер и не учитель, а журналист, который путешествует по стране и пишет очерки о такой вот глубинке, как та, где мы сейчас пребывали. (Мне уже тогда в затылок стукнуло чувство некоего несоответствия, но что именно это было, я понял лишь потом.)
Понятное дело мы за знакомство опрокинули по стаканчику, благо времени было предостаточно. Я угостил своего нового знакомого местным виски, и он нашёл его превосходным! Но мы посрамили бы звание студентов, пусть и бывших, если бы остановились на одном единственном тосте. На сей раз угощал он, что было и любезно, и справедливо. Потом мы повторили этот полезный опыт ещё раз. И ещё раз. И, кажется, ещё раз, но в этом я уже не уверен – не помню. И из-за чего разругались не помню, но кажется всё из-за того же Шекспира…
Зато хорошо помню, что мы стояли тут же, перегнувшись через столик, и держали друг друга за грудки, собираясь видимо набить друг другу морду. Присутствующие при этом посетители ресторана спешно покидали его через все возможные проходы, в том числе через окна. В тот момент я страшно ненавидел своего нового знакомого, правда, не помню за что, а он отвечал мне искренней взаимностью!
