– Вы очень хорошо осведомлены относительно своей болезни.
– Приходится. Пациенты сами больше всего заинтересованы в том, чтобы знать о своей болячке.
– А Ваши друзья? – продолжал расспрашивать Джонатан.
– Что друзья? – недовольно переспросил его подзащитный.
– Они видели Ваши приступы? Вы рассказывали им о своих проблемах со здоровьем?
– Знаете, я старался не афишировать такие вещи. Я не знакомился с людьми со словами: «Привет, меня зовут Роберт и у меня эпилепсия!». Некоторые люди до сих пор достаточно предвзято относятся к этой болезни. И считают нас чуть ли не одержимыми. Или какими-то психами.
– Да, я понимаю, но все же…
– Да, бывало, что и они тоже видели, – вздохнул Дэйнтс.
– Что ж, спасибо, что ответили на все мои вопросы.
– В пятницу я рассчитываю на Вашу победу, – довольно строго напомнил Роберт. – Дело плевое. Я не отдавал себе отчет в том, что творю. За преступления, совершенные в таком состоянии не отправляют за решетку. К тому же, моя мать мне Вас очень рекомендовала.
– Я делаю все, что от меня зависит, – сдержанно ответил адвокат. – И тоже рассчитываю на успех дела, но мне приходится учитывать все обстоятельства. Прокуроры иногда очень давят и выбирают агрессивную тактику в суде.
– Это уже Ваша забота. Вам за это платят деньги, которые нужно отрабатывать. Всего хорошего.
Дэйнтс положил трубку, а Джонатан почувствовал себя крайне неуютно. С ним разговаривали как с проституткой, которой швырнули пачку купюр и потребовали отработать. Его раздражало, что некоторые клиенты адвокатов почему-то считали нормой относиться к ним едва ли не как к обслуживающему персоналу. А ведь от работы защиты зависит очень многое.
«Я не должен испытывать симпатий или антипатий к подзащитным», – мысленно напомнил себе Джонатан. – «Неважно, какой он человек. Даже если он вредный и избалованный маменькин сынок, я обязан защищать его по закону. Если объективно он не совершал этого преступления умышленно, а не отдавал отчета в своих действиях из-за болезни, он не должен отправиться в тюрьму. И мне надо сделать все от меня зависящее».
Молодой человек также подумал, что с такой манерой общения Роберт может не вызвать симпатии у присяжных и те встанут на сторону прокурора. Если, конечно, у него не хватит ума, чтобы на суде быть паинькой и понравиться им. Джонатан задумался о том, нравится ему или нет такая полная осведомленность Дэйнтса о собственном состоянии и его юридической трактовке?
С одной стороны, его немного напрягало такое положение дел, словно Роберт знал обо всем лучше, чем его адвокат и следователи. Но, с другой стороны, в этом не было и ничего вопиющего. Джонатан не обязан быть специалистом по эпилепсии. Он адвокат, а не невролог. А вот Роберт, как лицо заинтересованное, имеет право перечитать огромное количество литературы, касающейся его болезни.
