Костя понемногу приходил в себя, к нему медленно возвращалась способность анализировать, мыслить. Сердце вытанцовывало ча-ча-ча с элементами хип-хопа и самбы, наполняло горячей кровью нижнюю часть туловища.
Его трясло радостное предвкушение. Юлькино прикосновение обдавало жаром, сигнализировало – подруга всё помнит, есть шанс прыгнуть в последний вагон скорого поезда, который способен вернуть обратно в юность, где до сих пор обитает настоящая, не та, что по залёту, любовь.
Ещё несколько секунд непривычно властного сексуального напряжения, наполняющего тело и разум наркотическим дурманом, одно движение навстречу счастью, один утвердительный жест, неопределённого характера кивок головой.
– Я тут рядом живу. Зайдёшь? Так рада тебя видеть, не представляешь. У меня ведь фотографии сохранились. Целый альбом наших с тобой романтических приключений. Я часто просматриваю. Ностальгирую.
– Да-да, конечно, конечно зайду. Альбом, фотографии… точно, – стукнул он себя по лбу ладонью, – совсем забыл, я же Лизоньку, дочку обещал в ателье сводить – сфотографировать. Ты извини, Юль, я это, я того… короче, извини, мне пора. Продукты вот нужно купить, я же за ними шёл, и вообще.
– Когда, Костя, ждать-то тебя когда? Ты же адрес мой не знаешь.
– Мир тесен, встретимся ещё. Извини!
– Значит, всё?
– Дочка, понимаешь. Я ведь её очень, очень люблю.
Я снова должен возвращаться, с людьми знакомыми встречаться, в колодцах полутёмных мчаться, стыдиться слёз, стыдиться слёз, с рассудком здравым распрощаться и воскресая в снах качаться, и умирая просыпаться под стук колёс, под стук колёс.
Вадим Хавин
Размеренный стук колёсных пар на стыках рельс, качающее и подпрыгивающее движение пола тамбура, стремительное движение проносящихся мимо окон пейзажных мозаик, терпкий вкус табака; приятное, уносящее куда-то в иные реальности головокружение от первой после утреннего пробуждения затяжки, необъяснимо зримое, желанное предвкушение неожиданных перемен.
Виктор любил путешествовать в поездах дальнего следования: обожал пить из стакана с подстаканником особенного вкуса чай, наблюдать за сменой декораций ландшафта с верхней полки.
Ему нравилась неспешная вагонная суета, романтический флёр мимолётных знакомств и откровенных разговоров, доброжелательность случайных попутчиков, прогулки на полустанках, возможность при желании абстрагироваться от всего и всех просто напросто отвернувшись к стенке.
На горизонте появилась сине-белая полоска скорого рассвета, ехать оставалось совсем немного, но это не радовало – дома его никто не ждал.
