– Дурак ты, Богдан, ой дурак!.. – покачала Яга головой, выслушав его рассказ, наперед уже зная, что царь и дев не отпустит, и дерево заберет, и как только достроит он мост, так из глади речной, уже ставшей чернее, чем сама Матерь-земля, души темные, заточенные там много тысяч лет назад, устремятся в этот мир; и покоя, и добра от них никому не будет, все уничтожат, все на своем пути сгубят вместе с царем несведущим.
– Дерево я срубить не дам, а вот как помочь тебе, подумаю, – произнесла Яга и направилась в избу, жестом показав сыну кузнеца следовать за ней.
Отведав обеда сытного, напившись кваса крепкого, уснул Богдан, а Ягиня села за стол, взяв в руки зеркальце, и принялась рассматривать себя: как давно она не видела своей косы русой да кожи гладкой, румяной. С тех самых пор, как отправили ее врата охранять на границе миров да лес темный сторожить, а все потому, что ослушалась как-то Ягиня Святогоровна матушки своей Макоши и, благословения родительского не испросив, обвенчалась с Велесом, сыном Суричем. Осерчала тогда Макошь и сослала Ягиню подальше, разорвав не благословенные узы венчания тайного и набросив на нее лик старухи безобразной, который снять можно, если только победит кто Ягиню в честной схватке да придавит лопатками к сырой земле. Так давно были сказаны эти слова, что и не вспомнить, сколько лет прошло. Смирилась Ягиня с участью своей, обучилась за это время знахарству. Людям помогала, что забредали к ее порогу, а захаживали к ее избушке очень редко, раз лет в сто появлялся путник потерянный иль со злом пришедший, но никто не мог в схватке сравниться с силой Ягини Святогоровны. Только за то, что сын кузнеца проклятье матушкино снял, помочь ему стоило.
Поутру отвела Ягиня Богдана в лес, и указала на дерево иссохшее.
– Его руби и то, что рядом!
– Обдуришь меня Яга, погибели ты моей хочешь!
– Хотела бы, еще ночью убила. Руби, говорю! Дуб этот обычный, но царю скажешь, что у ворот Навских срубил. Трогать его никому не давай, чтобы подлог не усмотрели, скажешь, что сам его к мосту унесешь. Из второго дерева кольев наделай и, когда к мосту подберешься, в каждое бревно его по колу и вбей.
Хоть и не больно-то верил Богдан Яге, но за дело принялся. К вечеру покончив с работой, зашел в избу попрощаться, а Ягиня, молча выслушав его, всунула в руки сверток со снедью и отвернулась к печи. Вышел Богдан с сердцем тяжелым из горницы, не зная, чем мог Бурю-Ягу обидеть, но солнце уже к закату клонилось, и спешить надо было. Привязав к поясу мешок с кольями и взвалив на плечо дуб срубленный, отправился Богдан в путь, в тридесятое царство.
