Глава 18. Безысходность.
Может, это всё мне приснилось? Да вроде нет! Кристина была здесь, лежала вместе со мной на кровати и нежно обнимала меня, потом, потом…
Когда я понял, что она любит меня, в моей груди что-то безумно сильно обрадовалось, на лице у меня нарисовалась идиотская улыбка, и я, подскочив к окну, стал вдыхать летний воздух. Я всё узнал. Узнал, как сильно она меня любит, что я для неё значу, узнал её чувства абсолютно ко всему, всё меня радовало, но притаившийся пессимизм заставлял меня смыть с лица гримасу счастья. Ведь она совершенно права, ведь при любом раскладе мы всё равно расстанемся, при любом раскладе мы будем несчастны. После своей миссии она исчезнет и лишь её присутствие за спиной будет напоминать мне о моём ангеле-хранителе. Да если даже она останется со мной, мысль о том, что я смертен, а она нет, не даст мне спокойно жить, я буду как параноик следить за каждой своей минуткой жизни, буду до сумасшествия дорожить каждой песчинкой своего времени, лишь бы быть рядом с той, которую немыслимо люблю. И она в свою очередь будет несчастна, ведь в её мыслях я почувствовал те же самые размышления, которые сейчас веду я сам с собой. Сможет ли она стать человеком? Хорошая идея назрела в её голове? Может, придумать ультиматум и, как говорится, выдвинуть его кому надо? А вдруг получится, или это невозможно?
Просидев в своей комнате до десяти часов утра, я не спеша вышел на кухню, сел за стол и налил себе сок, медленно стал его потягивать, пришла Ольга Викторовна.
– Вид у тебя какой-то помятый.– сказала она громким обеспокоенным голосом.
Всё её тело под розовым халатиком тряслось, так сильно она за меня переживала, причём всегда. Наверно поэтому у неё рано появились седые волосы на голове.
– Плохо спал.– сухо ответил я.
– Может ты заболел? Давай я тебе сделаю чай! Да не простой чай, а иван-чай! От любых недугов помогает, на себе уже не раз испытала!
– Знаю я этот чай, в детстве ты меня им часто поила.
– Вот поэтому ты в детстве и не болел, давай я тебе сделаю, а?
– Сделай.– ответил я, сделав глоток сока.
Белая заколка держала копну густых белокурых волос, еле заметная улыбка то появлялась на её лице, то исчезала. Я представил Кристину в возрасте сорока пяти лет, когда она уже женщина, взгляд абсолютно мудрой женщины, где-то среди каштановых волос пробивается седой. Вот она, жизнь, даже этот возраст прекрасен. Видеть, как ты и твоя половинка взрослеете, рожаете детей, а потом умираете, но вместе – вот она, жизнь, жизнь настоящая, без масок и лживого грима.
