Неловкую ситуацию спасло появление профессора. Зал ещё пуще загудел, раздались аплодисменты, слушатели расселись по местам.
Как и следовало ожидать, Строгонов был великолепен. По завершении лекции студенты и курсистки приветствовали своего кумира стоя и долго аплодировали. Из толпы летели возгласы: «Браво!», «Строгонова в ректоры!», а кто-то даже выкрикнул: «Долой самодержавие!», но эту крамолу тут же погасил сам профессор, бросив гневный взгляд в ту сторону, откуда прилетел революционный призыв.
Катерина с подругой вышли на улицу в сопровождении трёх своих рыцарей. Кормушин с Никитиным бурно спорили, обсуждая один из тезисов Строгонова. Зинаида также пыталась участвовать в разговоре, но поскольку молодые люди не смели прямо высказываться против мнения барышни, дискуссия постоянно сбивалась с такта и походила более на птичий переполох.
Руднев интереса к спору не проявлял, как, впрочем, и Катерина, которой и сам предмет спора казался толи очень уж сложным, толи абсолютно нелепым.
– Вам было неинтересно на лекции? – спросила Катерина молчаливого молодого человека.
– Нет, от чего же. Очень даже интересно. А вам?
Катерине показалось, что уголки губ Дмитрия Николаевича дрогнули, скрывая улыбку, и это её разозлило.
– Конечно интересно! А вы, видимо, считаете, что для женщины социальные вопросы сложны? Что женская функция в обществе ограничивается ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей?!
– Что вы! – Руднев был явно обескуражен атакой. – Ничего такого я не считаю! Напротив, на мой взгляд, современному обществу как раз очень не хватает активной женской позиции. Но, должен признаться, видеть на лекциях женщин пока все-таки непривычно. Особенно таких… Таких, как вы, Екатерина Афанасьевна.
Катерина с изумлением заметила, что Руднев смутился и покраснел, она и не могла предположить за ним такой способности.
– Как я? – кокетливо спросила она. – Что вы имеете в виду?
– Вы очень милая, – ответил Дмитрий Николаевич после неловкой паузы. – По моим наблюдениям, социальными проблемами чаще интересуются женщины… менее привлекательные… или инфернальные.
– О! Так вы большой знаток женской типологии? – Катерина продолжала забавляться, но откровенно провокационный вопрос на этот раз Руднева не смутил.
– Да, – пожал он плечами, – конечно, я же художник.
– Художник?
Романтический герой открывался с новой, не менее привлекательной стороны. Однако продолжить столь занимательную для Катерины беседу молодым людям не удалось. Её прервало появление мрачного вида молодого человека, очень худого и сутулого, в потертой студенческой шинели, поверх которой был намотан длинный полинялый крупной вязки шарф. У сутулого было узкое аристократическое очень бледное лицо и лихорадочно блестящие темно-карие глаза. Из-под форменной фуражки выбивались длинные волосы цвета вороньего крыла. Было в этом незнакомце что-то демоническое и необъяснимо притягательное.
