После вечернего чая все разошлись, чтобы переодеться в вечернее и через полчаса встретиться на террасе, где, по причине дивной погоды, решили развлекаться до ужина.
Однако в назначенное время на месте оказалось только трое: Белецкий, Митенька и Невольский.
Константин Павлович явился, когда первые двое раскладывали на столе театральный реквизит: шали, веера, парики, маски и рапиры.
– Я смотрю, господа, у вас все готово! – он нацепил маску Арлекина и продолжил писклявым фальцетом: – А где же трепетная Изабелла и несравненная Коломбина, без них свет солнца меркнет?
– Матушка во флигель ушла, – ответил Митенька, схватил одну из рапир и, подражая браваде Скарамуша, наставил её на Невольского. – О трепещите, сударь, вас неминуемо пораженье ждёт! – продекламировал он.
Невольский отшатнулся.
– Во флигеле?! Как во флигеле?! – воскликнул он.
Белецкий, единственный не поддавшийся лицедейству, покачал головой:
– Сказала, что хочет немного посидеть в кабинете Николая Львовича перед отъездом. Софья Николаевна за ней пошла. Не переживайте, Константин Павлович, завтра всё это безумие закончится.
Невольский и в правду был крайне расстроен. Он отбросил маску, всплеснул руками, теперь уже не театрально, а вполне искренне, но прежде, чем он успел что-то сказать, томную вечернюю тишину разорвал истошный крик: «Горит! Пожар! Помогите!» Крики раздавались со стороны флигеля.
Невольский схватился за сердце, а Белецкий с Митенькой сорвались с места и кинулись через заросли сирени.
Чтобы добежать до флигеля, им потребовалось не более пары минут. К тому времени пожар охватил весь второй этаж. Из окон валил дым, кое-где прорывались языки пламени. Огонь безжалостно пожирал старое деревянное строение.
Вокруг флигеля метались люди. Кто-то орал: «Воду! Воду тащите! И топоры!» Однако пожар нарастал с такой быстротой, что флигель уже, очевидно, ничего не могло спасти.
Белецкий схватил за грудки одного из мужиков:
– Софья Николаевна где?! Александра Михайловна?!
Мужик заголосил:
– У-у! Барыня с дочкой та-ама! Го-оре-то какое-е!
Белецкий с Митенькой кинулись к сбитой с петель двери флигеля. Из темного проема валил дым. Белецкий выхватил из чьих-то рук мешковину, прикрыл ей голову и ринулся внутрь горевшего здания. Митенька, задержав дыхание, последовал за ним, прикрывшись сорванным с себя пиджаком.
Просторный зал первого этажа был весь в дыму. Сверху полыхала резная галерея второго этажа, на которую вела массивная дубовая лестница. Огонь стремительно распространялся, перекидываясь на потолочные балки и тяжелые портьеры.
