– Тебе легко говорить, – пробубнил Пётр Алексеевич.
Николай Николаевич закинул голову, обращаясь то ли к богу, то ли к соседке сверху, с которой они иногда пили кофе:
– Легче самому сделать, чем уговаривать! – и, уже обращаясь к Петру Алексеевичу, добавил. – Собирайся, пойдём искать твоё новогоднее настроение!
– Не пойду я никуда! Я книжку читаю!
– Арчибальд, укуси хозяина, чтобы он свою ленивую грустную попу оторвал от стула!
Пёс кусать никого не стал, но послушно повернул голову и показал зубы хозяину, мол, рычать воспитание не позволяет, но намёк пойми. Пожалуйста.
– И ты, Брут, – покачал головой Пётр Алексеевич. – Ладно, одеваюсь, бесы мохнатые.
Мужчины собрались, быстро вывели Арчибальда до ближайших кустов, вернули его домой. После сосед потащил бухтящего Петра Алексеевича навстречу вспышкам новогодних витрин.
– Первым делом нужна ёлка, – сказал Николай, показывая на огороженный забором передвижной ларёк. На ларьке висела одинокая гирлянда.
– И как ты представляешь мы с ней будем ходить по универсаму?
– Мы же возьмём небольшую.
– Всё равно! Ёлку последней!
– Ну и фиг с тобой. Тогда давай так: я за шампанским, а ты – за мандаринами и картошкой. Встречаемся здесь же через 15 минут!
Они зашли в магазин и отправились по разным отделам. По громкой связи объявили, что до закрытия осталось пятнадцать минут. Пётр Николаевич дошёл до овощно-фруктового, спокойно собрал пару килограммов картошки, тщательно отбирая только те, что без проростков и лишних глазиков. Завязал мешочек, взвесил, убедившись, что не взял слишком много и пошёл к фруктам.
Но мандаринов не было.
Точнее, они были, но назвать мандаринами эту кашу не поворачивался язык. Казалось, что какой-то мандаринный монстр рухнул на коробки с мандаринами, повалялся в них, а потом, попрыгав напоследок, ушёл, не убрав за собою.
Пётр Алексеевич попробовал поковырять кучу раздавленных плодов, но только испачкал руки.
– Извините, – обратился он к продавщице, которая уже закинула передник через плечо и не отрывала взгляда от часов. От нетерпения у неё двигались губы, отсчитывая последние минуты. – А вы можете принести целые мандарины?
Он показал тот, что приклеился к его руке.
– Их нет, – резко ответила женщина и спряталась за стенд, заваленный грязными мягкими игрушками по акции.
Пётр Алексеевич ещё раз заглянул в раздавленную кучу, обречённо уронил липкий мандарин обратно и, опустив голову, побрёл в сторону кассы с мешком картошки. Он смотрел в пол, не замечая ярких игрушек на полках, украшений на стенах и потолке. Не замечал и людей, которые в последний момент закупались перед праздником.
