Я решил последовать примеру отца и выйти в воду сразу. Почувствовав приятное тепло громадного валуна на берегу, я резко бросил себя вперед «солдатиком». Вода действительно была холодная, и я поспешил к близкому берегу. В этот же момент почувствовал резкую боль в плече. На нём висела та самая немецкая овчарка. Я пошел ко дну от тяжелого груза. Поспешивший ко мне отец заставил собаку разжать челюсти.
Меня спасло одно обстоятельство, как потом выяснилось: собака была уже старая и её большие зубы не развили нужного усилия. Отец, кляня весь белый свет, вытащил меня на берег. Побелевший смуглый звеньевой хлестал поясным ремнем черную мокрую понурившуюся собаку: «Джек! Я убью тебя!» Зубы собаки, к счастью всех, не задели артерию; с двух сторон плеча у меня начала образовываться гематома, проще говоря – синяк, на котором выделялись проколы зубов животного. Пока что мне на плечо наложили лепешку из пчелиного прополиса, забинтовали рану, обработанную сразу же спиртом из аптечки звеньевого.
Отец решил забрать собаку с собой, к знакомому ветеринарному врачу: «Карантин… Посмотрим, может быть, она бешеная…» Звеньевой, вручая свою собаку отцу, сказал показавшиеся мне странными слова: «Собака военная, заслуженная… ты того, её, в сердцах… Не бери грех на душу…», на что отец ответил: «Будь спокоен… Ну-ка, дядюшка, рассказывай историю своей собачки, заслуженной, военной, бросающейся на детей!».
Как оказывается, немецкую овчарку привез в село старший сын дяди отца, служивший во внутренних войсках. Пса списали; верного четвероного друга он решил пристроить у отца. На время. Но получилось надолго.
«Умная собака! – говорил в тот день звеньевой. – Без команды на человека не бросается. Голову что ли нагрело на солнце?». Мой отец внимательнее вгляделся в собаку и сказал:
«Лучше её держать на привязи. Старая. Шарики в её голове начали рассыпаться… Смотри, я тебя предупредил…».
Джека я запомнил надолго. По приезду домой мне вкатили противостолбнячный укол, а, затем, не дожидаясь результатов ветеринарного карантина, начали колоть уколы против бешенства. Сейчас я понимаю: старая овчарка приняла за одного из тех, кого она сопровождала в колонне. И хотя я внешне ничем не походил на заключенных: ни ростом, ни одеждой, Джек решил, что я, совершенно новый человечек для неё, не вхожу в иерархию хозяев – высоких, громкоголосых, с уверенными движениями сильных рук и ног…».
–Слушай меня внимательно, – продолжила сестра. – С собаками, как и с людьми, тоже надо находить общий язык. Иначе тебя будут кусать. Всю жизнь…
