– Прошу прощения, если прерываю вас, – вдруг сказал Шерхан. – К месту, как мне кажется, будет следующее выражение автора «Тути-наме»:
«Нахшаби, пока возможно, ты добро твори,
Что добро такое в мире, кто бы мог сказать?
Зло никто творить не станет за добро твое:
За добро добром и будут, друг мой, воздавать».
– Вашими устами да мед пить, Шерхан, – ответила на его реплику Маша. – Сейчас, когда прошло несколько лет, я понимаю, что виновницей нашего расставания была я сама. Мне захотелось пробного брака. Этот институт только входил в советское общество. Нам пришлось снимать квартиру. Плата за нее и другие материальные удобства, которые мне казались сами собой разумеющимися в моей семье, оказалась для нас неподъемной. Так я поняла, что в советском обществе есть бедные люди. Несмотря на наличие работы, политическую лояльность, хорошие человеческие качества. Константин старался. Как мог. Нашла место работы и я. Брала заказы на пошив верхней женской одежды. Но положение дел не менялось…
Маша резко встает и подходит к окну, из которого открывается прекрасная панорама разлившейся весной реки Кызыл Дарья.
– Я до сих пор переживаю, – продолжает нить разговора Маша. – Если бы у нас родился ребенок, может, проблемы разрешились бы сами собой. Говорят, что каждому новому гостю на земле Всевышний дает свою долю в жизни. А его родителям – новые силы и горизонты. Но я никак не могла забеременеть. Пришлось по окончании института вернуться домой. И заняться кучей дел, чтобы не вспоминать мою любовь, так и не давшую мне счастья. Как всегда, прав отец. Остаются отличники. Один из них передо мной. Чтобы бы вы сказали, если я первой призналась вам в любви?
Лицо Маши заливает краска стыда. Чтобы скрыть свое волнение, она опять открывает книгу Нахшаби и приводит уместное, как ей кажется выражение из него:
«Любовь – позор ужасный, поверь мне, Нахшаби,
Влюбленных очи, друг мой, не ведают стыда.
От мудрецов великих слыхали не раз:
«Любовь и честь на свете не свяжешь никогда!».
Но все равно я люблю и ничего не могу с собой поделать!
–Мне никогда первой не признавалась в любви женщина, – отвечает ей Шерхан. – Я тоже люблю вас. Но я не смогу, сразу скажу, бросить детей, беременную жену. Будь я один. Уехать в Россию, в неизвестность. Это мне ничего не стоило бы.
– Жаль! – только и сказала Маша. – Я помогла бы вам стать генеральным директором агропромышленного комплекса. Там, в России, куда придется мне уехать. Мне нравятся слова «генерал», «генеральный». Но вы не откажите мне в поцелуе? На прощание…
