Однако горечь поражения быстро смылась. Отряд взялся подкидывать меня в воздух. После двух полетов, на третьем – я очутился на жестком асфальте. Мое тело, как я понял потом, не приняли руки всего одного из шестерых мальчиков. И этого оказалось достаточно. Мой друг, земляк, так решил. Переход от охватившей меня эйфории к реальности показался мне настолько несправедливым, что я расплакался.
Вожатый, что успокаивал меня, сказал запомнившиеся слова: «Не плачь! Тебе считай, повезло! А если бы он свел счеты с тобой по-другому?» А в ответ на мой вопрос: «Почему? За что? Я же ничего плохого ему не сделал?», ответил: «Ты нравишься ему. Он не знает так много фактов, он не умеет сочинять истории, бороться, он не нравится девочкам! Продолжать?» Вожатый на миг задумался, видимо, вспомнив что-то своё, и заключил: «Никогда не плачь! Вставай и иди дальше!» На мой вопрос: «Куда?», он ответил: «В жизнь… Ты мне нравишься, у тебя будет многое получаться, но ты какой-то по-книжному правильный… Ты же ведь дружил с…? Конечно, вы из одного города, понимаю… А потом ты перестал его замечать. Вот он и отомстил тебе…».
Сейчас, по происшествие стольких лет, я понимаю, что его слова были искренние. Что же касается моего юного врага, действительно, и я был виноват. Мы ночевали в одной спальной комнате, рассчитанной на шесть мальчиков. В одну из артековских ночей я проснулся от всхлипываний. Как мне показалось, в них было что-то девчоночье. Мой земляк любил одного из своих сверстников. Я впервые столкнулся с явлением, имеющим место в среде мальчиков. Как я сейчас понимаю, или надо было оборвать непривычную для меня сцену, или же присоединиться к другу, недвусмысленно предлагающему разделить его любовь. Я выбрал нейтральную позицию: ушел ночевать в другую комнату, где была свободная кровать. И с этого дня перестал разговаривать с другом. Я сейчас понимаю: мне нужно было жестоко избить его. Хотя как знать? Не придумал бы он после моей расправы над ним еще более жестокое отмщение мне? А убить человека и тогда, и сейчас я не готов».
Но с вашего разрешения Маша вернусь в главное русло нашей беседы. В 15 лет я начал сохнуть по новой первой красавице нашего класса. Расскажу подробнее. Девятый класс престижной столичной школы. Учительница знакомит класс с новой ученицей. На переменке я вижу ее, красавицу, оживленно беседующую с самым приметным учеником школы – чемпионом республики по плаванию среди юношей, красавцем Виктором. Я пробовал себя в спорте, и успешно, однако, как оказалось, дело было не только в достижениях на борцовском ковре или боксерском ринге. Это я понял потом. Правда, период бурных восторгов Виктора был коротким. Но это уже другая история: почему герои-любовники не могут служить всю жизнь одной женщине? Конечно, я не шел ни в какое сравнение с Виктором. У него была внешность юного греческого бога. Это впечатляло. Я понял Алину. Пусть и далее смотрится в Виктора, как в зеркало. Расплата за самовлюбленность не заставила себя ждать. Но и это совсем другая история. Сейчас я понимаю, что Виктор был в глазах девушек нашей школы идолом. На его алтарь ничего не жалко было положить. А потом надеяться, что эта жертва получит высокую оценку со стороны взрослой беспощадной жизни, в которую вступает беззащитный подросток…
