— С девяносто первого…так ты ж, а, всё забываю, что ты будто контуженный!
— Воевал?
— Было дело. И в германскую, и в финскую отметился. А что?
— То-то я слышу фрицев германцами называешь. Так ты старше меня почти на десять лет выходит? А выглядишь прямо на зависть молодым.
— А…ты про енто, так-то и правда ещё с той войны повелось. Германец, он и есть германец. Не австрияк же и не поляк. А что моложавый, так в роду у нас все такие. Батька вон на исходе восьмого десятка третью жену взял да сестрёнку мне и заделал. Вся станица скалилась, а мне-то хоть бы хны. Девчушка-то ладная получилась.
— Видать, от большой любви, — болтовня с Иваном немного отвлекла от невесёлых мыслей. Дело шло к вечеру.
Спустя немногим более часа, случилось неожиданное послабление режима: сменившийся четырьмя пожилыми солдатами старый конвой был коротко, но тщательно отчитан прибывшим офицером с неприятным землистым лицом, который не поленился обойти по периметру Отстойник, где вволю насмотрелся на валявшихся в бреду пленных. Заметил он и трупы, отнесённые в дальний угол к колючке.
Утирая платком пот с блестевших под лучами заходящего солнца глубоких залысин обер-лейтенант, судя по недвусмысленному указанию на пустые вёдра у входа, распорядился организовать регулярную доставку воды из колонки. Несмотря на печальный опыт с предыдущей сменой, тут же нашлись добровольцы из пленных и ещё одна пара вёдер. Так что, до заката все страждущие смогли напиться если не от пуза, то, по крайней мере, перестали страдать от жажды.
Думается мне, сделано это было не столько из гуманизма, сколько чтобы не создавать себе дополнительно проблем с умирающими пленными. Недавняя встреча с гауптманом показала, что с приближением к границе Рейха учёту перевозимых в эшелонах солдат немцы стали относиться более серьёзно. Как мне помнится, Сталина Моисеевна особенно напирала на тот факт, что в 42-м разбрасываться потенциальной рабочей силой просто так вермахт не собирался. Экономика Рейха начинала потрескивать по своим многочисленным швам. А «работавшее» с феноменальным энтузиазмом над уничтожением неугодных элементов гестапо постоянно создавало потенциальный дефицит так остро не хватавших Германии рабочих рук.
Пользуясь тем, что пленные старались держаться подальше от угла Отстойника, где временно сложили тела, я решил, раз уж не спится, потихоньку перебраться к этой части колючки. Тем более, что здесь заросли не до конца скошенной местной крапивы пополам с чертополохом создавали иллюзию закрытости. Хвалёного немецкого порядка, видимо, не хватило на всю площадь изгороди: неровности ландшафта и глубокие промоины просто закидали срезанными кустами, забили парочку лишних столбов и замотали колючей проволокой.
