Геля. Биологическая мать. Так сложились обстоятельства, в которых она решила, что может разговаривать. Представляете? Личность, не имеющая разумный склад ума, здравое мышление и обладающая “желтым билетом” по жизни решила, что может разговаривать. Небылицы, да и только. Она посмела явиться и качать свои права за моего Пашеньку.
Ее приход меня даже шокировал. Я была в какой-то мере восхищена ее храбростью. Но не на долго. Мое восхищение умерло там, где началось ее безрассудство. Она начала омерзительно кричать матом, плеваться и вытворять странные, несвойственные женщине вещи. Ох, ей бы на мой район. К остальным “милам”.
Мне надоело. Ее минута славы закончилась. Я так и не поняла на что она надеялась, поэтому два “типа”, стоявшие у моей двери, как охрана, подосланная Тадем, мигом расправились с ней.
Хоть Тад и был тем еще дуралеем, но людей при себе имел. Стадо. Подчиняющееся стадо.
На этом я думала, что все закончилось. Начала собирать вещи. Купила билет на поезд и как это бывает, по трагедии всей жизни, в последний момент вламываются те же самые господа полицаи, которые доставали меня постоянно, в компании этой самой Гели.
Я не понимала почему она жива, но думать сейчас не об этом надо было. Безумная женщина опять орала и выискивала что-то.
Господа полицаи проводили со мной беседу на кухне, точнее со мной и Пашенькой, которого я не выпускала из рук и на секунду. Я слышала, как эта противно-обезумевшая бегала по моей квартире. Господа полицаи говорили тихо и мирно. Я их не слушала. Я была не в этом мире. А в мире таких же карих, зачарованных отцовских глаз.
Я часто впадала в такие трансы и очнулась я только тогда, когда почувствовала, что уважаемые мной господа полицаи пытаются выхватить моего ребенка.
Мгновенный животный инстинкт овладел мной. “Что это они делают?”
Они разговаривали со мной так тихо-тихо, спокойно, как будто я больная. Я начала вслушиваться в их слова
-Ада, пойми, солнце. Ты слишком мала, чтобы лезть в эту кашу. Ты погрязла в этой рутине, а для твоего возраста свойственно целоваться с мальчиками, пить пиво за углом и прятать сигареты от мамы, а не жить с двадцати трехлетним наркоманом-тираном, воспитывая чужого первенца.
Меня резали его слова. Что он такое говорит. Неужели это так все выглядит. Тад учил меня, что уважаемые господа полицаи всегда врут ради своей выгоды, поэтому я не верила ни одному слову.
Дальше начался такой мерзкий, беспорядочный переполох. Эта мила буквально ворвалась на кухню, начала визжать, кричать, но не подходила близко ко мне. Смелости не хватало.
