– Одевайся.
– Не оденусь.
Помолчали минутку. Я встал, выбрал кассету, вставил в магнитофон, включил – зазвучала плавная, медленная мелодия. Вплотную к Ребекке подсел, в глаза её беспомощные посмотрел и спросил:
– Чем займёмся?
Она сглотнула и ответила голосом немало взволнованным:
– Давай кофе попьём, хочешь?
– Хочу, – отвечаю, – но только не кофе.
– А что ты хочешь?
– В корне неправильный вопрос. Не что, а кого.
Она личико отвернула, как будто я её волнения не замечу, и проговорила:
– Я тебя не понимаю.
Не понимает она меня, как же! Я руками в стороны развёл:
– А чего тут понимать? Я тебя хочу, вот и всё.
В ответ жалкий лепет:
– Мы же договорились, что обойдёмся без глупостей.
Я возмутился:
– Какие же это глупости? Самое что ни на есть серьёзное дело. Только благодаря ему человечество ещё до сих пор существует, а ты говоришь глупости.
И потихоньку её на спину запрокидываю. Уложил, пристроился рядышком, на свою руку облокотившись, своё лицо к её лицу приблизил и тихо прошептал в ушко:
– Беки, я хочу тебя обесчестить.
Она так и прыснула смехом. Всё лицо мне забрызгала. Пришлось обтереться. Хорошенькое начало, ничего не скажешь!
– А ты сможешь? – спросила она. – Тебя вроде кое-куда ударили?
– Сейчас мы это и проверим, – отвечаю.
Вдруг она смеяться резко прекратила и сразу стала серьёзной. Подумала, и опять за старое:
– Может, не надо сейчас?
– Надо, Беки, надо. И именно сейчас.
Всё, хватит болтать, пошёл на стыковку. Медленно сокращаю расстояние между губами, но чуть-чуть их не касаюсь. Пусть сама сделает жест доброй воли, тогда ей уже не в чем будет потом меня упрекнуть. Ну наконец-то, вытянула свои губки. Бах! По всему телу будто электрический заряд пробежал! Токи туда-сюда загуляли. Прилип я своими губами к ней как пиявка, а свободную правую руку ей на бедро положил. Ух, какая упругость. Ладно, поехали дальше. С бедра на животик, с животика на рёбра и давай их пальцами пересчитывать, пока до груди не добрался. Ах да ох, да дайте мне валерьянки! Это уже что-то совершенно восхитительное и сверхъестественное. Что-то круглое, тёплое, упругое как резиновый мячик. Слегка помял я это чудо. Ребекка чуть слышно застонала, а зубы свои сжала, прикусив мне при этом язык. Вот так реакция! Всё бы хорошо, но не откуси, родная, мой язычок, иначе я потом шепелявить буду. Надо вперёд двигаться, а то и так чего-то застрял.
Дохожу до плеча, снимаю с него платье. Кстати, платье у неё для этих целей самое то было. Короткое, выше колен, из растягивающегося материала и с большим вырезом на груди. Оголил я ей, значит, плечико, и губы свои к нему передислоцировал.
