– Какие ещё раны?
Я задрал на груди футболку и синяк показал. Кстати, а откуда он там взялся? Неужели не заметил, как меня по рёбрам саданули? Хорошенький же я был в тот момент.
– Уговорил. Пойдём, перевяжу, герой!
Между прочим, можно было и без иронии сказать. С двумя такими бугаями расправился, герой и есть, скажу без хвастовства.
По лестнице поднимаемся, и я ей говорю:
– Беки, ты прекрасна, когда сердишься.
– Только когда сержусь? – не без лукавства уточнила она.
– А я тебя другой почти не видел. Всё время ты на меня дуешься. Хотел бы я узнать, как ты выглядишь, когда…
– Когда что?
– Когда спишь.
Она тут же развернулась.
– Я дальше не пойду.
– Вот видишь, опять сердишься, а что я такого сказал? Вполне объяснимый интерес. Иди, чего встала?
Дошли до дверей квартиры, я достал ключи, поковырялся и открыл замок. Вошёл, встал у порога как швейцар, сделал рукой пригласительный жест:
– Прошу!
Она вошла, головой по сторонам вертит. А тут Санёк из кухни вываливает с куском булки в руках. Хоть мордаху в порядок привёл, и то неплохо. Ребекку увидел, так чуть куском своего батона не подавился. Глаза выпучил, смотрит на неё как на кинозвезду. Я на него кивнул небрежно, как на нечто незначительное и говорю:
– Знакомься, это мой брат Саша!
– Привет!
Братан прожевал, наконец, свою булку и ответил охрипшим от волнения голосом:
– Привет!!!
Я Ребекку мимо него провёл, усадил на диванчик, а сам к брату:
– Слушай, Саня, сделай одно важное дело, а!
– Какое?
– Свали отсюда куда-нибудь часа на два.
Тот насупился, уходить не хочет, видите ли. Самому с такими девчонками знакомиться надо, а теперь нечего старшему брату мешать. А так как он не проявил должного рвения, чтобы выполнить мою просьбу, я его пинками до двери проводил. Выпихнул его из квартиры, нашёл аптечку и вошёл в комнату с улыбкой до ушей – больной, называется. Достал с полки фотоаппарат «Полароид», навёл его на Ребекку. Она увидела, руки к волосам вскинула – причёску поправить хочет. В этой позе я её и сфотографировал. Подождал, когда фотокарточка вылезла – хорошо получилось.
– Хоть бы причесаться дал, – пробурчала она.
– А тебе растрёпой быть больше идёт.
Сел на кровать, рядом с собой по покрывалу шлёпаю – пересесть приглашаю. Ребекка пересела, взяла медикаменты и сразу приняла вид строгой докторши.
– Сними футболку, – приказала мне.
Я снял.
– Подними руки.
Я поднял.
Затем она несколько раз сложила бинт, смочила его спиртом и приложила к синяку. И стала метры бинта мне вокруг груди наматывать. И так это делала осторожно, нежно, я бы сказал, интимно. Старается вовсю, от усердия даже кончик языка высунула. Закончила, узелок завязала, махнула:
