Насте вспомнились слова бабки.
– Если жив будешь… Хорошо, подожду.
Василий положил голову ей не живот, прислушался.
– Рано еще, не услышишь ничего. Может, месяца через два.
Уже перед уходом снял с шеи медный крестик.
– Если что, сыну отдашь.
Настя сняла свой, надела на него, перекрестила:
– Пусть Бог тебя хранит.
Потом вдруг вспомнила, не поел совсем. Метнулась к печи, вынула пол каравая хлеба, завернула в расшитое полотенце. Он сунул хлеб в котомку, еще раз поцеловал её на прощанье, погладил живот и растворился в ночи.
8.
Васька выбрался из Юрьева без приключений, выехал на дорогу на Печоры и пустил коня шагом. Вспомнил что два дня ничего не ел, вытащил из котомки хлеб, с удовольствием позавтракал. Подумал, не выбросить ли полотенце, но только засунул его на дно котомки. Васька думал о том, как заберет Настю из Юрьева. Дело это было не простое, но придумает что-нибудь. Подъехал к монастырю уже к вечеру. Игумен Корнилий его принял, взял письма от князя, прочел и покачал головой.
Скажи князю, что бы больше не писал сюда, беду на нас наведет. – Василий кивнул. – Сегодня на конюшне переночуешь, завтра про деньги ответ дам.
Что-то насторожило Василия в игумене, но он знал, что князь ему доверяет, и отогнал дурные предчувствия. Он поклонился и вышел. Во дворе его перехватил служка.
– Старец Вассиан тебя к себе зовет.
Василий вошел в маленькую келью. Старец был очень дряхл и сутулился.
– Давно исповедовался? – спросил он Василия.
– Давно.
– Ну, давай, поведай мне свои грехи.
Василий, встав на колени перед старцем, стал перечислять грехи, как положено. Старец остановил его, приподнял за подбородок, посмотрел в глаза.
– Простая у тебя душа, Василий. Простая и верная. – Потом положил руки ему на голову и сказал: – Благословляю тебя на путь твой трудный.
Василий толком не понял к чему это, но поблагодарил старца и отправился спать на конюшню.
Ночью проснулся от приглушенных голосов под воротами. Чей-то смутно знакомый, привыкший приказывать, голос шепотом говорил: «Игумен сказал, он здесь будет. Живым брать». Василий схватился за нож и стал выжидать. Вошло сразу несколько человек. Набросились, он полоснул первого ножом, тот закричал, потом еще одного, началась драка в темноте, где не знаешь, кто свой, кто чужой. Василий сумел выкарабкаться из-под кучи нападавших и рванул к двери, но у выхода на него навалились, скрутили руки, вжали лицом в грязь.
Тот же знакомый голос крикнул:
– Эй, этак он у вас задохнется, сказано, живым брать!
