— Я того же мнения, — сказал Гонзалес…
Он вернулся около полуночи с целым ворохом сведений о Сторне.
— Лет двадцать назад он служил в Оттоманском Телеграфном Агентстве. Владеет восемью восточными языками. В Константинополе был своего рода знаменитостью. Это ни о чём не говорит, Джордж?
— Пока нет.
— Далее. Он якшается с придворной челядью, с теми палачами, что отправляли на виселицу своих политических противников. Нет никакого сомнения, что он завладел своей концессией только благодаря этим молодчикам.
— Какой концессией? — спросил Манфред.
— Нефтяными приисками. Когда же власть перешла к новому правительству, он и тогда оказался на поверхности. Его пяти товарищам повезло гораздо меньше: трое из них были заподозрены в правительственной измене и повешены.
— Снимок! — воскликнул Манфред. — А остальные двое?
— А двое, будучи итальянцами, были сосланы на пожизненную каторгу.
— Стало быть, когда Сторн вернулся в Лондон…
— Он являлся единственным собственником концессии, которую он продал с чистой прибылью в три миллиона фунтов!
На следующее утро Леон покинул дом раньше обычного. В десять часов он уже стоял у парадной двери Бёрсон-хауза.
Несколько глуповатый на первый взгляд привратник посмотрел на него с подозрением, но был довольно предупредителен.
— Мистер Сторн в отъезде, сэр. Он вернётся не ранее, чем через две — три недели.
— Могу ли я видеть секретаря мистера Сторна?
— Мистер Сторн не пользуется услугами секретаря у себя дома, сэр.
Пошарив в кармане, Леон вынул визитную карточку.
— Моя фамилия Бёрсон, — сказал он. — Мой отец родился в этом доме. Несколько месяцев назад я просил у мистера Сторна позволить мне побывать в стенах родного дома, и он любезно позволил мне это.
На визитной карточке была краткая пометка карандашом, подписанная Сторном: «Разрешаю предьявителю сего осмотреть мой дом в любое время моего отсутствия».
Леон просил, уговаривал, требовал — всё было напрасно.
— К сожалению, не могу впустить вас, сэр. — В очередной раз повторил привратник, преграждая ему путь. — Перед своим отъездом мистер Сторн строго-настрого запретил принимать посторонних.
— Что за день сегодня? — спросил Леон неожиданно.
— Четверг, сэр.
— Скоромный день, — глубокомысленно произнёс Леон.
Смущение привратника длилось недолго.
— Идите своей дорогой, сэр, — сказал он сердито, захлопнув дверь перед самым носом «мистера Бёрсона».
Гонзалес обошёл вокруг дома. На острове их было всего два: этот и соседний. Он отправился домой в самом приподнятом настроении. Нужно было поскорее увидеть Пойккерта, который, к числу своих прочих достоинств, имел обширнейший круг знакомств в преступном мире. Ему были знакомы все более или менее выдающиеся мошенники Лондона, грабители, взломщики и карманные воры. Раймонд Пойккерт был осведомлён обо всех новостях этой криминальной державы гораздо лучше любого сотрудника Скотленд-Ярда.
