Маша этих звуков не слышала или слышать не хотела.
Через пару минут в тамбур вбежал седовласый и испуганным шепотом произнес:
– Дверь с той стороны не закрывается.
Маша тут же вскочила и побежала с ним. Владимир встал, отряхнул брюки, надеясь унять предательскую дрожь в ногах и пошел за ними, но тут услышал скрежет. Словно кто-то чем-то металлическим скреб по железному борту, не спеша продвигаясь вдоль него к противоположному концу вагона.
– Не ссыте, – снаружи отчетливо донесся скрипучий голос. – Всех достану. Никого в живых не оставлю.
Волосы на голове Владимира стали дыбом. Он медленно встал, осознавая одну вещь – он узнал манеру разговора и голос Сергея, но… это говорил не он. Владимир имел абсолютный слух и чувствовал, что говорившее существо не было человеком, оно говорило словно пробуя слова на вкус.
– Быстрее, быстрее закрывайте! – заорал Владимир снова теряя контроль над телом.
Подгонять проводницу и седовласого не было нужды, они хоть и не слышали того, что услышал Владимир, но бежали со всех ног. Седовласый бежал, расчищая коридор от любопытных, практически вбивая любого либо обратно в купе, либо вмазывая его в стенку. Они скрылись в противоположном тамбуре, а Владимир шел следом как привязанный, практически нога в ногу с тем, кто был снаружи. Тот продолжал царапать стенку вагона, не спеша продвигаясь к незапертой двери. Из тамбура выскочила Маша, она пронеслась бегом в обратную сторону, чуть не сбив Владимира и скрылась в служебном купе бормоча: «Ломик, ломик, нужен ломик». Владимир продолжал идти на негнущихся дрожащих ногах вслед за скрежетом, словно привязанный, словно чем медленнее будет идти Владимир, тем медленнее будет идти существо за стенкой вагона. Он всматривался в большие, стеклянные окна, такие хрупкие, такие тонкие, не забранные решеткой… Почему на окнах в тамбуре решетки есть, а на купейных окнах и окнах в коридоре решеток нет? Ну почему? Когда до тамбура осталось всего пару метров, Владимира снова чуть не сбила проводница, вбегая туда с отверткой в руке. Он остановился, наступив на связку ключей. Подняв их, Владимир отчетливо подумал: – «Маша обронила ключи от дверей? Как же она закроет-то теперь двери». Все пассажиры заперлись в своих купе, в коридоре было темно до жути, сквозь медленно закрывающуюся дверь тамбура было видно, как Маша и седовласый пытаются что-то сделать с замком наружной двери. Скрежет продолжал свой путь вдоль вагона, а Владимир стоял, держа в руке ключи. Дверь между тамбуром и коридором закрылась, отделяя Владимира от единственного источника света, Машиного фонарика.
