У каждого грибника есть своя техника поиска, но что касается меня, я их отыскиваю на нюх, как хорошая охотничья собака, либо по возможным местам произрастания, известных только мне в результате многолетнего опыта, аккуратно срезаю ножку, чтобы не повредить грибницу, осматриваю, нет ли червей, слизняков, и только тогда отправляю в корзину.
Конечно, когда я возвратился на поляну, моих друзей и супруги след простыл, их тропинку за это время я уже успел подзабыть, пришлось идти наугад, проклиная всё на свете, метров через десять заметил маленького боровичка под раскидистой ёлкой, он только недавно вылез из-под плотного коврика мха, вид у него был задорный, пузатый, даже запах имел душистый. Я аккуратно срезал его, попробовал на вкус – он жутко горчил, подозрения оправдались – желчный гриб, или, как его называют в народе, горчак, пришлось положить обратно, на место. Дальше тропинка была полностью заросшая папоротником, с вековыми соснами вокруг, справа от меня на замшелом пеньке поселились целым семейством невзрачные опята, чуть дальше от них блестел подосиновик, полный высокомерия и самодовольства, пока я не положил его в корзинку к остальным грибам. Незаметно для себя я как-то ушёл в сторону, вглубь леса, оказался в такой непроходимой чаще, аж удивился, что есть ещё такие леса на земле, пришлось просто продираться сквозь заросли колючей ежевики и кустарника. Впереди меня метрах в ста что-то поблёскивало, словно зеркало, сначала я удивился, первое, что пришло мне в голову, что это знак, который подают мне мои друзья, и я весело зашагал вперёд. Приблизившись на то расстояние, где можно было более отчётливо различать предметы, я изумился увиденному, мне захотелось даже ущипнуть себя, не сон ли это, кричать от восторга. Я смотрел и не верил своим глазам – вокруг сотни тысяч автомобилей различных форм, цветов, марок, и всё это в самой гуще непроходимого леса, где вокруг ни души на сотни километров. Настоящее кладбище старых автомобилей, я даже стал осторожно передвигаться, мне казалось, одно неловкое движение, и я потревожу их вечный покой. Это был истинный блеск и упадок былой эпохи, и я находился именно здесь сейчас, среди изъеденного временем и ржавчиной металлического памятника послевоенного возрождения.
Сначала мне показалось, что это только американские автомобили, но, подойдя ещё ближе, заметил на фоне всего этого ржавого металла пару-другую европейцев, которые мелькали тут и там, мало того что многие были в разобранном состоянии, в них вросли ветки и корни деревьев, пронзая насквозь капот либо багажник, было такое впечатление, что природа нас предупреждала о предстоящей катастрофе, о том, как она с нами обойдётся лет этак через пятьдесят. Не удержавшись от соблазна прикоснуться к прошлому, я осторожно ладонью скользнул по капоту старого Buick и сразу почувствовал щекочущее шелушение старой краски.
