Вспомнил вдруг ранчо в Техасе, пьяного отца, колотившего мать и его, холодный погреб, куда тот его бросал, картонные ящики с журналами, которые он читал, сидя по десять часов между замшелых от плесени стен, вырванные страницы журналов, из которых мастерил бумажные самолётики и кораблики, чтобы потом пустить по ручью за домом, и как отец его бил, когда находил в траве эти самолётики. Как-то раз, напившись в хлам, по дороге из бара отец упал в канаву и задохнулся в своей же блевотине. Скромные похороны, вскоре ранчо пришлось продать за долги, мать вышла замуж за соседа, а он пошёл в армию, навсегда.
Встав с дивана, как обычно пошёл к кровати, лёг и мучительно долго не мог заснуть, ворочался, а когда заснул, приснился ему странный сон: будто он летит над джунглями в своём F-105 Thunderchief, а потом, подлетев к населённому пункту, бомбит потихоньку окраины пустого города, без стёкол и дверей, где расположена нефтебаза, и течёт из неё рыжая нефть тонкими ручейками во все стороны, неизвестно откуда взявшиеся ребятишки, которых он видел вчера в парке, пускают по ней белые бумажные кораблики, а он, открыв окно фюзеляжа, орёт детям, чтобы не мешали ему и шли в бомбоубежище. Дети не слушаются, смеются, кричат от радости, ручеёк стал уже чернеть, а он бомбит его, бомбит, бомбит…
Полковник Гарри проснулся в холодном поту, в груди бешено колотилось сердце. Немного успокоившись, он зашёл в гостиную, налил стакан виски, выпил залпом, потёр вспотевший лоб ладонью и возвратился в спальню, лёг, пытаясь вновь заснуть, но так и не заснул, продолжая ворочаться до утра. Встав с первыми лучами солнца, которые, пробившись сквозь шторы окна, ровными полосами освещали пыль, летающую в комнате, он походил по комнате взад-вперёд, сел и подумал, а что если пойти в парк и поиграть с детьми в кораблики, может, пройдёт этот кошмар, или, может, пойти в церковь и зажечь свечку, или позвонить доктору Глену. При воспоминании о враче на его морщинистом лице появилась кислая гримаса – вот уже почти месяц как у него обнаружили опухоль поджелудочной железы, и он тщательно скрывал это от жены. Нет, всё-таки пойду в парк, решил он. Взяв в руки пару листов чистой бумаги, на ходу мастеря кораблик, быстро дошёл до парка, через пару минут был уже около сосны, там, где ещё вчера играли дети.
Ручейка уже не было, его засыпал землёй садовник, детей тоже, бумажные самолётики, кораблики валялись скомканной кучей в стороне, в грязи.
