И только сейчас вижу, что он крупно дрожит.
– Холодно?
– Ага.
Нет, что-то еще. Во взгляде странное незнакомое чувство.
– Ты чего?
Нервно облизывает губы. Дергает ногами – хвост шлепает по воде, поднимает брызги.
– Тут… глубоко?
Не врать же.
– Прилично.
Смотрю, как он снова сжимает челюсти. Ноздри расширяются при выдохе.
– Не люблю, когда дна не видно.
Я не спрашиваю. Там какие-то явные тараканы.
– Слушай, в контракте ведь этого нет, – я стараюсь добавить в голос мягкости, как он это делает, когда нужно. Получается, наверное, дико, но мне неважно. Его колбасит, и я просто хочу, чтобы ему стало спокойнее. – Он попялится, набросит на тебя сеть и подрочит. И все, мы свободны. Заедем на заправку, купим дерьмового кофе и посмотрим на чертов закат, а? Они тут знаешь какие красивые, закаты?
Лев смотрит – и будто хочет что-то сказать.
Говори. Говори же, ну?
Гравий скрипит под шинами.
– Так, все, иди. Жди в машине.
Я поднимаюсь, чтобы уйти, но тут же возвращаюсь.
– Скажи свое стоп-слово.
– Чего?
– Правило номер два, стоп-слово!
– Да о чем ты?
– У тебя три правила, первое – ты не осуждаешь чужие фантазии, второе – не работаешь без стоп-слова и третье – не занимаешься с клиентами сексом. – Он фыркает, но я не слушаю. Почему-то кажется, сейчас решается что-то очень важное. – Стоп-слово должно быть и у тебя. Скажи!
Растерянный взгляд мечется по пруду.
– Водомерка.
– Отлично. Если что – скажи, я услышу.
***
Клиент мне не нравится. На рожу – вылитый бандит, человеческое воплощение бультерьера. И еще сеть эта. И встопорщенная ширинка.
Я четко понимаю, что если он Льва хоть пальцем тронет, я разобью ему голову. Место глухое, труп спрятать запросто.
Черт, теперь колбасит меня.
А Льва, кажется, отпустило. Он уже вошел в роль. Сидит на камне спокойно и уверенно, глядит на воду с легкой печалью. Мерцающие блики целуют скулы, плечи, изумрудные чешуйки. Латунная проволока волос ласкает лопатки. Он весь текучий, как волна – изогнутая спина, руки, хвост. Глядя на него, я тоже успокаиваюсь. В груди щекотно, будто там шныряют чертовы любопытные водомерки. Я не знаю, что это за чувство, но от него тепло. Был бы я художником, нарисовал бы его именно так – хозяином воды. Сейчас нет сомнений: это его пруд, его дом, его владения, и он только что вынырнул на берег погреть на солнышке свой блестящий гладкий хвост.
Он так задумчив, так погружен в себя, что ничего вокруг не слышит – вздрагивает, когда сверху набрасывается сеть. Борется, рычит, цепляется пальцами, но клиент прижимает руки по бокам и валит на землю, туда, за камни. Мне ничего не видно, только трепыхающийся хвост.
