– О, и как успехи? Сидение только не намочи, когда оттаешь до конца.
Я обиженно надуваю губы. Вот что за человек? Только собралась извиняться, душу вываливать перед ним, а он грубить сразу. Все желание пропало.
– Что за? Что значит, вы приехали к месту назначения?
Упс.
– Эдуард, прости меня! – я хватаю мужчину за руку, стремясь отвлечь того от навигатора. – Да посмотри же на меня! Я извиниться хочу.
– За что? – изогнутая бровь, куча скепсиса, но тем не менее внимание переключается на мою скромную персону.
– За все, – пафосно начинаю свой трагический монолог. – Что уехала, что психанула, не поговорила, трубку бросила, не выслушала и так далее. Да, у меня было оправдание, я посчитала, что у нас с тобой неравноценное представление о не совсем запланированном витке наших взаимоотношений, но это твое право, и я не должна была в любом случае так остро реагировать, было и было в конце концов.
Молчание. Минута, две, пять. Мне становится крайне неуютно, хочется снова психануть и послать его куда подальше.
– Твоя работа? – спокойно интересуется Эдуард, показывая взглядом на навигатор.
– Моя, – горестно вздыхаю и виновато опускаю глазки.
– Нормальная гостиница? Или наобум адрес вбила?
– Что? Какая гостиница? А эта, да, нормальная, были здесь как-то.
– Ну пошли тогда.
– Куда?
– Как куда? В гостиницу, конечно.
– Так я на море тебя звала покупаться, – лепечу растерянно.
– Потом и до моря дойдут руки, не переживай.
Эдуард решительно выходит из машины, обходит ее и буквально вытаскивает меня наружу. Все время, что нас регистрируют и заселяют, с моего лица не сходит идиотское выражение загнанного кролика.
– Было и было, значит, говоришь, – произносит задумчиво мой спутник, закрывая дверь на ключ.
Мама. Что сейчас будет.
– Не совсем, мне бы не хотелось воспринимать случившееся, как одноразовый акт, но если тебе так проще, я не могу настаивать, ведь нам не по восемнадцать лет, к чему все это, – несу какую-то откровенную ахинею.
Эдуард резко сокращает расстояние между нами, хватает меня за талию, притягивает к себе и сминает мой рот своими губами.
– Не по восемнадцать, верно. Но ведем себя так, словно и того меньше, – говорит он, оторвавшись от меня.
Что? О чем он? Мой разум затуманен, не сразу понимаю суть, да и вообще зачем прерывать столь приятное действие.
– Одноразовый акт, значит? – мужчина хищно улыбается мне. – Надо срочно его превращать в двухразовый, а лучше многоразовый с дальнейшим выходом на пожизненный.
