Гаражей было два. Один был даже скорее какой-то пристройкой к дому. С его покатой крыши лило нещадно, но парня, похоже, это совершенно не смущало. Прислонившись к мокрой ржавой стене, он как-то устало выдохнул, потянул меня за руку и накрыл ею свой стояк. Я ошалело смотрел на него, беспрестанно смаргивая капли с ресниц.
– Ты уверен?
Вопрос звучал нелепо – парень был само спокойствие, будто ничего естественнее минета от незнакомца ситуация не предполагала. Тем не менее, он ответил чуть усталое: «Да». Расстегнул ширинку и расставил ноги шире. Не знаю, почему я тогда не возмутился, не послал его к черту, не двинул по роже, в конце концов. Этот парень не нравился мне внешне, я его совсем не знал, я был влюблен и страдал. Я совершенно точно не искал никаких сомнительных удовольствий под дождем. Да я даже не знал его имени!
– Меня зовут Артур, – сказал я зачем-то.
По-английски это звучало как «Афэ», но парню, похоже, было глубоко плевать. Он рассеянно кивнул, словно я сообщил ему, сколько сейчас времени. А потом приглашающе мотнул головой, и я опустился на колени.
Позже я вспоминал это как нечто, что было не со мной. Дождь усилился, мои джинсы насквозь намокли, по лицу текло, рот был полон слюны, дождя, чужого члена. Но я прикрыл глаза и растворился в происходящем. Остался только шум капель, барабанящих по крыше и горячая твердая плоть – такая вкусная, соленая, живая – среди холода вокруг меня. Я цеплялся за этот жар все стремительнее, доставляя тем самым удовольствие в первую очередь себе, будто добывал тепло из чужого тела, пил его все с большей яростью. Сюда примешалось сразу все – дурное настроение, разочарование, усталость, декадентские идеи, витавшие тогда и в моем окружении, и в моем сознании. Я сосал незнакомому парню в какой-то дыре города, а сам будто пил с богами – так хорошо и оздоровляющее на меня действовало это.
Очень быстро я увлекся и уже вовсю подключил руки – гладил тонкие бедра, облепленные мокрой джинсой, забирался под кофту, чтобы почувствовать жар тела, и двигал губами все быстрее и быстрее, сам не понимая, тороплю ли я к развязке себя или его.
Он кончил бурно, напоследок обжигая меня до самого нутра. Отстранился, чтобы застегнуть ширинку, потом наклонился ко мне – все еще стоявшему на коленях и смутно понимающему, что сейчас произошло – чмокнул куда-то в висок и пожелал быть счастливым.
Так и сказал:
– Be happy!
Из арки нам стали кричать, что пора расходиться. Я услышал, что подъехало такси, как иностранцы позвали своего друга. Похоже, им все же надоело пить с русскими на холоде.
