Я отпрянул от нее и покинул оперу.
Перед Княжеским дворцом в старом городе Монако стояла онемевшая толпа туристов. Люди. Возможно, некоторые из них так же интересны, как Эмес. Но я не стал всматриваться в их лица и изучать их судьбы. Я пошел на восток, прошел мимо японского сада, здесь уже было намного меньше туристов. Оказавшись на маленьком пляже, насладился тишиной.
Я не хотел возвращаться к Эмес. Не хотел видеть, как она умирает, ведь за ее спиной уже стоял призрачный образ смерти. Смерть протягивала к ней свои длинные костлявые пальцы.
Как я позволил себе, богу, полюбить всего лишь одного человека? Только сейчас я жалел обо всем, что сотворил, сильнее всего. Жалел о том, что сбежал со спутника Квартагона, создал мир, полюбил женщину.
Не знаю, сколько пошло времени пока я скитался по онемевшему от моей божественности миру, но я все также не хотел возвращаться к Эмес. Своими безрассудными поступками я потерял и программу Ока, так как очевидно, что ее перепрограммировали, и человека, создав хаос в этом мире, который следом породил за собой болезни и остальные несчастья.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. MORTEM DEUS
Только потом я со страхом вспомнил про Монахов с планеты Шунтоку. Они, скорее всего, уже узнали, что я нарушил закон и неоднократно останавливал свой мир. Мне даже хотелось, чтобы они поскорее объявились и покончили с моими страданиями.
***
Я почувствовал боль в правой руке. Она медленно и практически незаметно стала превращаться в камень. Я чувствовал, как с каждым днем она становилась не управляемой и тяжелой. Она каменела от того, что мой мир застыл, и Монахи меня уже ищут.
Они имеют на это право – превратить меня в камень. В безжизненной форме я сделаю больше хорошего, чем плохого.
Но пока я полностью не окаменел, я должен вернуться к Эмес и взглянуть на нее.
И я отыскал оперу в Монте-Карло, где замерзшей фигурой на софе лежала Эмес. Я знал, что я у нас есть еще некоторое время. Я успею рассмешить ее, успею принести ей удовольствие, успею надышаться ею.
Она нисколько не изменилась, все также хороша собой. Все также источает малиновый аромат.
Я так боялся запустить этот мир. Знал, чем все обернется. Она проживет еще несколько часов, как и я – мое тело стало малоподвижным и тяжелым. Я склонился над Эмес и поцеловал в губы.
Все-таки решился. Я должен.
Запустил.
Она открыла свои широкие глаза от недоумения:
– Ой! А что с музыкой?
Она умирает, а остается такой же беспечной. Её волнует только музыка и ничего более. Нет ни страха в ее глаз, ни отчаяния. Все, чего она хотела – слушать музыку.
