— Твоему дедушке понравилось?
— Он даже прослезился.
— С возрастом люди становятся сентиментальными.
— Дело не в этом. Мой дед родом с Украины. — Эрик делает последний глоток и поднимается из-за стола:-Извини, мне пора.
— Я тоже, пожалуй, пойду, — снимается следом «московка».-Можно я тебя провожу? До монастыря?
— Давай лучше я тебя. А то как-то не по-джентельменски.
Молодые люди идут по Монастырской улице, и как ни замедляет она шаг, вскоре оказываются у Рябинового переулок. Из-за повязки прощальное рукопожатие Эрика прохладно-бескостное. Девушка до неприличия долго смотрит ему вслед. Он оглядывается и машет ей.
…Звонит колокол, призывающий к молитве. Настоятель пересекает площадь перед храмом, направляясь на службу. Чёрная, трепещущая на ветру мантия делает его похожим на большую, пытающуюся взлететь птицу.
Таракановский дождь проникает всюду. Он просачивается в кости людей, в брёвна изб, даже в воспоминания. На это тревожное время и выпал Алин день рождения. К тому времени полки «Триады» порядком опустели: первым делом при всякой напасти народ скупает продукты. Поскольку Светлана — Соломия держит в доме запасы муки, сахара, сгущёнки и варенья, пироги к праздничному столу гарантированы.
Спозаранку Алю будит хозяйка:
— Батюшка твой звонит!
Отец пребывал в добром расположении духа, («Ты мой первенец, Апполинария!»), и хотя Аля несколько раз во время их беседы порывалась снова упомянуть детскую могилу, но в итоге так и не отважилась. Ни родитель, ни дочь не предполагали, что возможности поговорить откровенно им более не представится.
Перед завтраком ей вручили берестяные розу и ободок.
— Наш дедушка был мастером по плетению из бересты, — счёл необходимым пояснить Васёк. — Он сначала Соломку обучил, а она — меня. Сейчас она кружок «Берестянка» ведёт. Жаль, что школа на каникулы закрыта. А то бы я тебе музей «Поморская изба» показал. Там всё, как раньше было: печь. стол, посуда и даже люлька.
— Цветок — для красоты, а ободок — от плохих мыслей, — пояснила Светлана-Соломия. И кто бы уловил некий намёк в этом «от плохих мыслей»? Не усекла его и Алька, предпочитавшая теперь бейсболку защитному шлему.
Праздновать решили вечером. А до того именинница уединилась. Порывшись в рюкзаке, извлекла конверт. В нём хранится рисунок: девочка, обнимающая дерево. Длинные волосы сливаются со стволом, а затем превращаются в крону. «Когда кружится голова, позови знакомое дерево (Юнна Мориц)» — «Мама, а кто такая эта Юнна?» — «Поэтесса. Вырастешь — почитаешь». — Мама не отличалась многословностью.
