…Шаткие сходни требуют ловкости. Множество глаз у дебаркадера притягивает её головной убор: что-то типа мотоциклетного шлема. От толпы отделяются девушка с косой и белобрысый пацан.
— С приездом! Я — Светлана. — И касаясь острого мальчишечьего плеча:-А это мой брат Васёк.
— Привет, — без тени улыбки здоровается пацан.
— Апполинария. Можно просто Аля. — Гостья касается головы, словно извиняясь за её нелепое убранство.
— Инопланетянка! — хмыкает пацан и тут же осекается под взглядом сестрицы. Владелица шлема замечание «игнорит».
— А ты, Аля, налегке, — Светлана кивает на рюкзачок москвички.
— Я же не на курорт приехала! — усмехается та и кивает на лестницу, вьющуюся по склону: — Крутая у вас горка!
— Это не горка, а угор! — поправляет Васёк.
— Какая разница?
К ним приближаются молодой человек («Never complain and never explain») и чёрная ряса.
То, что эти двое связаны общим делом, не вызывает сомнений. Во время плаванья благодаря звукопроводимости речного воздуха Алиных ушей достиг обрывок разговора.
— Род древний, но угасающий, — поведал поп. — Остались два наследника.
— Зато наследство завидное, — откликнулся молодой спутник. — Библиотека!
— Редкие издания?
— Старинные. А у одной переплёт — красный мароккен! — И после многозначительной паузы:-А вы, Олег Яковлевич, по-прежнему книгами интересуетесь?
— Теперь, слава Богу, не Олег Яковлевич, а отец Авель. А что касается книг — каюсь, имею слабость…
Далее беседа велась в удалении от любопытствующих ушей, и москвичка вернулась к собственным переживаниям.
Теперь, когда недавние попутчики приблизились почти вплотную, она снова непроизвольно коснулась шлема, словно желая освободиться от него. А молодой человек расплылся в улыбке.
Как у Чеширского кота, подумала Алька.
Хорошо, что уши у него на месте, иначе бы рот доехал до затылка, подумала Светлана.
Выждав, когда мужчины удалятся на приличное расстояние, Аля осведомляется: — Ты знаешь этого чувачелло?
— Никакого чувачелло я не знаю! — отрезает девушка.
— Это гость отца Авеля, — поясняет пацан.
— Какой классный «МЧ!» — Алькина диафрагма расширяется и замирает: — Солнечный удар!
— Какой удар? — От подавляемого смешка мальчишечий голос срывается и даёт петуха. — Вон ветер-сиверко задул!
— Это Иван Бунин, мальчик. — Диафрагма сдувается. — Рассказ так называется.
— А «МЧ»? — Светлана отбрасывает косу за спину таким жестом, словно бросает причальный конец.
Ну и дремучая, думает Алька.
Они движутся к деревянной лестнице. У её основания — дама с теплохода. Соломенные поля шляпки обрамляют её голову, как нимб, обе руки немилосердно оттягивает поклажа.
