Территория Линча протянулась от Колумбус-секл до 86-й улицы и от западной части парка до Риверсайд-драйв. На этом участке произошли два убийства из четырех. Несмотря на очевидную необходимость своей миссии, Линча не покидало странное ощущение напрасно растрачиваемого времени, усилий, расходуемых вхолостую, и он ничего не мог с собой поделать. Кроме того, Линч никак не мог привыкнуть к своей новой одежке в гомовском стиле, а возможно - никак не мог отвыкнуть от столь привычной униформы. Неловкость усугублялась косыми взглядами добропорядочных прохожих и пристальными оценивающими взорами "голубых", безошибочно распознавшими в нем новичка и теперь ожидающими удобного момента познакомиться поближе.
Накануне он сделал себе специальную прическу и купил несколько полосатых спортивных рубашек, тесно облегающие "ливайсы", спортивную куртку и к ней широкие штаны. Еще сандалии, вспомнил Джон, посмотрев вниз на свои голые паль
- 22
цы, свесившиеся с перекладины высокого круглого табурета у стойки. Он не привык ходить с торчащими голыми пальцами ног и сейчас ему казалось, что у него все торчит и выпирает, как у дешевой потаскухи.
Джон снова вспомнил о своей новенькой курсантской униформе, которая была ему так к лицу и в которой он наедине не раз любовался собой, стоя перед зеркалом, когда тренировался быстро выхватывать из кобуры увесистый револьвер "полис-спешел".
Видя его неловкость и смущение, Эдельсон предложил считать новую одежку своего рода служебной формой. Слабое утешение для столь явного гетерофила, каковым Джон считал себя до самого последнего времени.
Пока револьвер Линча покоился под носками в шухляде массивного шкафа, трубка с "Мейсом" лежала в кармане его тесно облегающих "ливайсов" и лишь мозолила бедро. Скорее бы выйти на потрошителя, чтоб испытать на нем усиленное поражающее действие этого хваленого Эдельсоном компактного газового баллончика. Джон чувствовал, что с каждым днем все больше теряет самообладание и вот-вот сорвется. Интересно, как чувствуют себя остальные "подсадки"? Жаль, что капитан не познакомил их друг с другом. Джон попытался взять себя в руки и отмахнулся от мысли, что остальные девять мнимых гомов чувствуют себя лучше, чем он. Как бы не так. Он еще неплохо держится, не говоря уже о тех, которые и вовсе отказались от уготованной им Эдельсоном миссии. Больше всего удручает неопределенность. Как долго все это может продлиться? И кому повезет в первую очередь? Обидно будет, если все его усилия закончатся безрезультатно. И еще одно, что казалось Линчу не менее обидным: раз Эдельсон отобрал его в свою команду, значит он похож на "голубого". Возможно чисто внешне, а может быть и манерами. Этот цепкий капитан редко ошибается в людях и столь же редко бывает до конца откровенным. Не только с подчиненными, но и с начальством тоже. Эдельсон не касался посторонних тем во время инструктажа. Зато в отношении малейших подробностей из жизни "голубых", его запасы информации были поистине неистощимы. Капитан не раз повторял, что его дело отдавать приказы, а дело "подсадок" лишь беспрекословно подчиняться. Эдельсон, например, детальнейшим образом показал и описал каждому его участок, но не счел нужным объяснять, почему именно он разметил участки так, чтобы те частично перекрывали друг друга по всему периметру границ. Впрочем, догадаться несложно. Просто капитан надеется таким образом исключить вероятность того, что наш "клиент" проскользнет меж границами участков, так и не нарвавшись ни на одну из "подсадок". Именно поэтому, наиболее плотно участки совмещаются в деловых, многолюдных районах: Таймс-сквер, Колумбус-секл, Бродвей, Вашингтон-сквер, где одновременно могут находиться по двое-трое наших людей. Столь плотный прессинг ускоряет решение задачи, однако с самыми роковыми последствиями. Сердце Линча сжалось от недоброго предчувствия.
