Он шёл и шёл, автоматически переставляя ноги. И вот они уже несли его мимо знакомого оранжевого храма с зелёной крышей, затем мимо соседнего магазинчика, который Демьяновна любовно-насмешливо звала «Крантик», потому что там на розлив продавали подсолнечное масло и квас, вдоль трамвайных путей и чугунной ограды к внешнему парадному дома. Молча, впервые не поздоровавшись, прошёл мимо вечно сидящего за стойкой коменданта, противной тётки, которая командовала обслуживанием привилегированного дома и стучала "куда надо" о моральном облике жильцов. Но раньше это Матвея не интересовало, он был абсолютно уверен в краткосрочности здешнего пребывания.
Пройдя дом насквозь, он оказался в закрытом со всех сторон дворе, куда выходили четыре жилых подъезда, и ему показалось, что во дворе не хватает воздуха. Сразу же увидел сына, играющего с друзьями под присмотром няни. Та болтала в отдалении с соседками.
– Кес кесЕ. кес кесЕ, кОмар муху укусЕ, муха ножкой потрясЕ и спросила: кес кесЕ? – громко кричал Витька, а окружающая ребятня вместе с закадычными приятелями Ринатом и Борькой радостно хохотала и орала хором: "кескесе!". Витька был дворовым заводилой и доброй душой, к которой тянулись все, и девчонки, и мальчишки. Матвей медленно прошёл к своему подъезду и крикнул: "Татьяна, погуляйте ещё полчасика", та удивилась, что хозяин вообще их заметил, и согласно кивнула.
– Как ты рано, Мотя. Что-нибудь случилось? – обеспокоенно спросила Таня. – Ты бледен. Заболел? Сейчас дам чаю и ложись. Ложечку коньяка добавить?
– Нужно поговорить. Присядь.
Татьяна послушно опустилась на стул в кухне.
– Опять появился "товарищ Федор". Настоятельно предлагает принять советское гражданство и забыть о возвращении домой. Если мы согласимся, обещает всяческую поддержку и новые карьерные перспективы. Если откажемся, не факт, что сможем благополучно выехать, и не факт, что в полном составе. Дал неделю. Не представляю, что делать. Даже не хотел тебе сразу говорить, но держать в себе не могу.
Он смотрел на жену, ждал слез и был готов обнять и успокаивать, но… Перед ним сидела как обычно бледная, но спокойная и, было бы правильнее сказать, уверенная в себе женщина. Как же он не заметил, что эти годы в Советском Союзе изменили робкую девушку, волнующуюся из-за каждой неожиданной перемены, превратили в женщину, полную чувства собственного достоинства.
– Мотя, любимый, может быть это судьба. Я никак не могла понять своего ощущения беды перед отплытием, но это, наверное, было предчувствие огромных перемен. Что же делать? Решать, конечно, тебе, но у нас тут интересная работа, Витька скоро пойдёт в школу, а у него единственный родной язык русский, английским мы занимаемся с грехом пополам, нам всем некогда. Может быть, через несколько лет, все уляжется, и мы сможем спокойно уехать. От гражданства ведь мы не отказались, даже Витюша – гражданин США, ты смог зарегистрировать его в посольстве в Риге, тьфу-тьфу, а здесь у нас только справка. Давай не будем рисковать нашей семьёй и переждём тяжёлое время на их условиях.
