Симе очень приглянулся Павел, он был невысоким и коренастым, внешне спокойным, но в голубых глазах такой огонь! И хитрость, и смех, и что-то ещё, яркое и удивительное. Белесые выгоревшие волосы слегка вились и были неровно подстрижены, как будто он делал это сам. Причёска добавляла задора всему облику.
После доклада Симу подозвал руководитель ячейки Глеб.
– А это наша заводила и лучшая машинистка Сима Плясова, – Павел вопросительно поднял бровь, – она проводит тебя на постой, живёт рядом. Ну, и если тебе нужно что-то отпечатать, Сима поможет. Поможешь товарищу?
– Конечно.
– Ну вот и проводи его, ладно? А то мне ещё в райком забежать надо.
– Слушай, мне тоже в райком надо, командировку отметить. А ты меня в другой раз проводишь, хорошо?
И вот Сима шла, почти летела, вспоминая лукавый взгляд Павла и снова краснея.
Потом было ещё несколько встреч, посиделки у костра на высоком берегу Камы, песни хором. У Павла оказался неплохой голос, а Сима, натренированная пионерскими маршами и уроками церковного пения в гимназии, просто блистала. Она помогла гостю напечатать несколько писем и проводила в дальнюю даль, сдерживая слезы и сохраняя задорную товарищескую улыбку.
Сима ведь не кисейная барышня! Сама даже пару раз смачно стукнула навязчивых ухажёров по физии, предлагая им товарищескую дружбу, а не старорежимные обжималки. Но почему-то по ночам изматывала постель, ворочалась, долго не засыпала и вспоминала голубые глаза заезжего гостя.
Однажды, уже почти весной, к ней подошёл Глеб и сказал: "Сим, забеги ко мне вечером, там тебе пришло письмо".
– Мне? От кого? От Петьки? А почему к тебе, а не домой?
– Потому что пришло на ячейку, и не от Петьки. И брат твой скорее сам прискачет, чем напишет, я его отлично знаю.
После работы Сима забрала коричневый конверт, украшенный множеством печатей, затаив дыхание, пошла в сквер, чтобы любопытные глаза Глебовой секретарши ничего не увидели, присела на скамейку и .... "С комсомольским приветом, Серафима! Пишет тебе Павел". Не забыл! Написал! Упомянул, что долго был в отъезде, очень далеко, что собирается вернуться в Узбекистан, а по дороге надеется заехать в Казань, заодно и в Чистополь, и рад будет повидаться.
И заехал, и повидались, и снова гуляли вдоль реки, и Павел, более взрослый и более смелый, поцеловал Серафиму в губы, отшатнулся, ожидая пощёчины, и увидел в серых глазах девушки не испуг, а скорее удивление и восторг.
– Сима, сейчас такие времена, впереди столько больших дел, вся страна мчится в прекрасное коммунистическое будущее. Мы не можем тратить время на охи-вздохи как при царизме. Я сейчас еду в Ташкент, завершаю там некоторые дела и возвращаюсь в Москву, мне предложили работу в Коминтерне. Поедем со мной в столицу, если ты согласна. Распишемся в Казани, я договорюсь. В церковь не пойдём.
